Девушки вскочили и потащили за собой смущённую Канду.
Колдун заметил это и нахмурил брови.
— Зачем махала? — с досадой сказал он. — Не надо было махать!..
Девушки боязливо оглядывались на ходу. Дойдя до устья оврага, они свернули в него и бегом пустились к землянкам посёлка.
Куолу ел кусок за куском. Уамма едва успевала поджаривать ему новые порции. С тех пор как скрылись девушки, он не обращал больше ни на кого внимания. Казалось, он весь ушёл в еду. Вокруг него лагерь продолжал понемногу пустеть.
Люди один за другим поднимались со своих мест и исчезали. Некоторые заходили в кусты и прятались в их чаще. Другие скрывались за крупные известковые глыбы и потом, пригнувшись, ползком пробирались к оврагу.
Куолу, казалось, не замечал этого или делал вид, что не замечает. Вдруг он бросил недоеденный кусок на землю и поднялся с камня.
— Сыт! — сказал он.
Он снял висевший у него за плечами меховой мешок и протянул Уамме. Тупу-Тупу всунул в мешок окорок оленя. Куолу закинул мешок за спину, покряхтел и вдруг внимательно стал разглядывать Баллу. Молодая женщина смутилась и стала медленно пятиться к кустам. Колдун опять нахмурил брови.
— Подойди! — приказал он.
Балла ни жива ни мертва подошла ближе. Колдун указал рукой на её перламутровое ожерелье. Балла послушно сняла его и протянула колдуну.
Куолу брякнул ожерельем и надел себе на шею.
— Хорошо будет? — спросил он Баллу, громко засмеялся и зашагал по тропинке к своей землянке.
Люди провожали его тревожными взглядами, пока коренастая фигура его не скрылась за береговыми кустами.
Долго ещё пирующие сидели молча и никак не могли прийти в себя. Всем было и тяжело и жутко. Наконец Каху подымила веткой можжевельника в ту сторону, куда ушёл колдун.
— Ушёл! — сказала она. — Ешьте и пейте! Теперь не вернётся.
Все вздохнули с облегчением. Но прежнего веселья уже не было.
К вечеру начал накрапывать дождь. Тучи бежали с северо-запада и несли с собой сырость и холод. Гости и хозяева посёлка разбрелись ночевать по землянкам. Старики улеглись поближе к жаркому очагу.
На четвёртый день стали прятать остатки добычи в глубине оврага.
В этот год зима была вьюжная. Навалило столько сугробов, что в конце зимы весь овраг был засыпан почти доверху, и теперь там всё ещё лежали и таяли остатки снега.
Весь день мужчины снимали шкуры, потрошили оленей и на длинных жердях переносили приготовленные туши с отрубленными ногами в снег. Всех оленей перенести всё-таки не смогли. Несколько туш осталось лежать на берегу. Когда солнце зашло, холодный туман, поднявшись от реки, покрыл берега и всю низкую пойму. Впрочем, и днём было так холодно, что мясо было ещё совершенно свежее.