— Бросьте! Есть другой выход. По крайней мере, при Леониде Аркадьевиче.
— Догадываюсь, но говорят, ты не в восторге от Хазаровского.
— Правильно говорят, у вас отличные шпионы. Но если я не восторге, это еще не значит, что я буду вставлять ему палки в колеса. На данный момент Леонид Аркадьевич — лучший вариант и для Тессы, и для Кратоса, и для меня, и для вас.
— Анри, мы вступили на этот путь почти двадцать лет назад, и мы с него не сойдем.
— Это я вас привел на этот путь, о чем жалею. Но сойти с него можно. И сейчас легче, чем когда-либо. Вы должны сложить оружие и примириться с императором. Я готов быть посредником на переговорах.
— А ты получишь кучу очков за то, что обеспечишь Хазаровскому победу в этой маленькой и бескровной войне. И может быть даже прощение.
— Не буду врать, что совсем об этом не думал. Думал. Но то, что вы погибните из-за меня, волнует меня гораздо больше.
— Не лучше ли это, чем тюрьма, психотропные препараты и перекройка мозгов!
— Не лучше, уверяю тебя. Что вас избавят от психокоррекци, я обещать не могу, но на Открытый Центр договориться реально. По крайней мере, постараюсь. А ОПЦ — это совершенно терпимо, и сроки до года. Да и ПЦ терпимо, вас же не будут там десять лет держать. Только глубокую коррекцию перетерпеть. Неприятно, конечно, но я же перетерпел. А о прощении гражданских исков я договорюсь. У вас их не так много будет, не миллиард же. Давайте так, Симон, ты передаешь мое предложение Эжену. Эжен с вами?
Симон едва заметно кивнул.
— Я так и думал, — сказал я. — И другим командирам. А я выясню, на что может пойти Хазаровский. Договорились?
— Ладно, попробуй, — вздохнул Симон. — Но я тоже ничего не обещаю.
Я вернулся в РЦ вовремя, к одиннадцати. А утром, около восьми со мной связался Кастальский.
— Анри, заходите в столовую к завтраку, нам надо поговорить.
Это «надо поговорить» не обещало ничего хорошего. Видимо, я переоценил действие «лекарства».
— Что у вас вчера случилось? — спросил он, когда мы сели за стол. — У вас было несколько эмоциональных пиков, хотя и сглаженных. Но это из-за приема препарата.
Я подумал, что Симон уже далеко отсюда и решил не отпираться.
— Встретил старого знакомого.
— Насколько старого?
— Это один из моих полевых командиров Симон.
— Понятно. Чего он хотел?
— Чтобы я возглавил их движение, естественно.
— И что вы ответили?
— Отказался, конечно. И предложил переговоры о сдаче.
— И?
— Больше всего меня порадовало, что эту идею не отмели с порога. Так что мне надо встретиться с Хазаровским, чтобы узнать его мнение. А пока я бы хотел, чтобы их не преследовали. Леониду Аркадьевичу гораздо выгоднее с пропагандистской точки зрения, чтобы они сдались, а не были пойманы.