— Хорошо, — сказал Кастальский, — я с ним свяжусь.
— С императором?
— Конечно.
Я почти не удивился, что у Дмитрия есть его прямой номер.
Аудиенцию мне устроили через два дня. Почти тайно. Подняться пришлось в четыре. Одного не отпустили, меня сопровождал Кастальский. В без четверти шесть мы уже были во дворце, а в шесть я входил в кабинет Хазаровского. Уже рассвело, солнце медленно поднималось на белесое небо, над дворцовым садом.
Император сидел в кресле у низкого столика, и был одет по-летнему легко и не совсем официально в льняной белый костюм без всяких украшений и знаков отличия. Только красный императорский перстень посверкивал в лучах утреннего солнца и не давал забыть, кто передо мной.
— Садитесь, Анри, — сказал он и кивнул в сторону кресла справа от себя.
Я не стал выпендриваться относительно его императорского статуса и моего статуса государственного преступника, как когда-то перед Даниным, и сел. Леонид Аркадьевич всегда был довольно демократичен, так что в его приглашении сесть ничего особенного не было.
— Кофе хотите? — спросил Хазаровкий.
— Да, благодарю вас, — кивнул я.
— Рано вас подняли?
— В четыре.
— Ну, тем более. Меня в пять, но я всегда так встаю.
— Кофе обоим не помешает.
Он кивнул.
— У меня полчаса.
— Постараюсь уложиться.
— Как у вас дела? Есть какие-то проблемы, жалобы?
— Все замечательно, только свободы все еще чуть меньше, чем бы мне хотелось.
Леонид Аркадьевич улыбнулся.
— Потерпите, Анри, я все прекрасно помню. Я не забыл о вас, не переживайте. Ройтман сказал три года реабилитации. Я, конечно, ценю его мнение, но, думаю, что это излишне. Гораздо меньше. Так что доучиться не успеете, тем более на двух факультетах. Будете доучиваться в Кириополе.
— В Кириополе?
— Если хотите, в Лагранже. Я не буду возражать. После референдума я буду куда свободнее в своих решениях.
Принесли кофе.
— А как же десять лет? — спросил я.
— Забудьте. Особенно если удастся то мероприятие, которое привело вас ко мне. Анри, во-первых, я очень рад, что вы решили выступить посредником в деле примирения с вашими бывшими соратниками. Это ведь полностью ваша инициатива?
— Да.
— И согласия той стороны пока нет.
— Верно, но там не сумасшедшие. И не самоубийцы. По крайне мере, красиво умереть не является их целью. Они хотят независимости Тессы, но не могут не понимать, что сейчас это дело безнадежное. Я предложил им хороший выход.
— Что может стать камнем преткновения?
— Во-первых, психокоррекция. Во-вторых, гражданские иски.
— Со вторым вопрос решим. С первым сложнее. Я предлагаю такой вариант. Полная амнистия, прощение всех долгов, но при условии, что все они пройдут осмотр у психолога и, если им назначат курс психокоррекции, он должны будут его пройти.