— Расскажи мне о несчастном случае.
— Это произошло, когда мне было четырнадцать лет. Тогда мы со Стефани были близкими подругами. Стефани жила на Холмби-Хиллз, на вершине холма, очень похожего на наш. Как-то вечером, в сильный ливень, мама приехала туда, чтобы меня забрать. Когда мы возвращались домой, отказали тормоза. Дорога была мокрой и скользкой… и мы разбились. — Переведя дыхание, Джиллиан продолжила: — Моя мама боролась за жизнь, но все было напрасно.
Взгляд ее изумрудных глаз был устремлен в прошлое, туда, догадался Чейз, в ту штормовую ночь, в разбившуюся машину, и Джиллиан снова переживала весь ужас случившегося.
— Ты запомнила все подробности того несчастного случая, ведь так?
— Да. У меня были серьезные повреждения, но я была в полном сознании.
— Твоя мама была в состоянии говорить с тобой?
— Она сказала мне, что любит меня. Она повторяла это снова и снова.
— О, Джиллиан, — вздохнул Чейз и, так как он ничем не мог ей помочь, погладил ее красивое милое лицо. От его прикосновения из ее глаз хлынули горячие слезы, они падали на его руку, которая нежно ласкала ее. — Мне так жаль.
Он мог бы ласкать ее лицо вечно, пока она выплакивала всю накопившуюся на сердце боль, но через несколько мгновений именно она внезапно и резко отстранила от него свое лицо.
Была ли это внезапная реакция женщины, которая знала, что руки, ласкавшие ее, принадлежат призраку? Нет, решил Чейз, вглядевшись в нее. Он увидел не ужас, а смущение — смущение от того, что она делится такими интимными подробностями с человеком, который ничего не помнит об их любви.
— Спасибо, — прошептала она.
— Пожалуйста, — улыбнулся Чейз, вглядываясь в ее задумчивое лицо. Похоже, что она хочет что-то сказать, но не решается высказать вслух свои мысли. — Что-нибудь еще? — подбодрил он ее.
— Да.
— Расскажи мне.
Ее длинные ресницы опустились, и Чейз ожидал, что, когда она снова посмотрит на него, все ее тайны будут тщательно спрятаны и импульсивное желание поделиться с ним еще какими-то интимными подробностями будет полностью подавлено.
Но он ошибся. Когда Джиллиан подняла на него глаза, Чейз увидел в них отвагу.
— Я виню себя за смерть моей матери.
— Что? — потрясенно воскликнул он. — Но почему?
— Потому что, если бы не я и не мой каприз срочно увидеть Стефани, а потом необходимость приехать за мной…
— Она возражала, когда ты попросила ее?
— Нет. Она никогда не возражала против того, что могло бы сделать меня счастливой.
— Она любила тебя. Как ты думаешь, она винила тебя за то, что случилось?
— О нет. — В нежном голосе Джиллиан звучала любовь. — Она бы удивилась, если бы узнала, что я виню себя за случившееся. Она все время дразнила меня за мою серьезность, за то, что, даже будучи маленькой девочкой, я взваливала на свои плечи ответственность за весь мир, желая изменить его к лучшему.