Через несколько минут после того как они проехали по устланной белым гравием подъездной дороге, Чейзу захотелось самому сесть за руль, несмотря на проливной дождь и жгучую боль в груди. Нельзя сказать, что Джиллиан плохо вела машину. Она вела ее очень хорошо, очень осторожно, но очень испуганно.
Чейз решил, что это никак не связано с его братом и это явное напряжение нельзя отнести на счет лет, проведенных за рулем рядом со слишком придирчивым мужем. Нет, здесь было что-то другое, что-то гораздо более глубокое, что-то такое, что заставило ее вообще забыть о его присутствии.
Изящные руки Джиллиан вцепились в руль так, что костяшки пальцев побелели, вены вздулись и напряглись. Ее лицо тоже было напряженным и таким же белым, как шрамы от пластической операции на ее щеках. Ее глаза потеряли свой обычный блеск, стали холодными, испуганными и упорно вглядывались вперед сквозь пелену дождя, пока она осторожно вела машину вниз по мокрой, продуваемой всеми ветрами дороге.
Это напряжение несколько ослабло, когда они миновали первую серию опасных поворотов и какое-то время ехали по плато, но оно вернулось с новой силой, когда они доехали до второго и, насколько помнил Чейз по вчерашнему дню, последнего скользкого извилистого спуска, ведущего к ровной дороге в Белэр.
И только когда они выехали на ровную дорогу и на ее лицо с белыми шрамами вернулись краски, а в изумрудных глазах страх сменился облегчением, Чейз заговорил:
— Почему бы нам не зайти куда-нибудь выпить чашечку кофе?
В ресторане «Старый Свет» в Уэствуде были кабинки, отгороженные высокими деревянными панелями, что гарантировало полную изолированность и располагало к задушевной беседе.
— Ты испытывала ужас, когда ехала вниз с холма, — ласково произнес Чейз. — Можешь ответить мне почему?
— Я не испытывала ужаса… — начала Джиллиан. Ей никогда не удавалось врать и к тому же она обещала себе, что на этот раз будет говорить Чейзу только правду.
— Нет, испытывала, — настойчиво повторил Чейз. — Ты говорила мне об этом раньше? Или это что-то новое?
— И то и другое. Ты знаешь, вернее, знал о моем несчастном случае, но ты никогда не знал, что я всегда боялась спускаться с холма, на котором расположен Клермонт. — Заметив сочувствие в его серых глазах, она поспешила его успокоить: — Я не всегда боюсь, Чейз, а только в такие дни, как этот, когда идет проливной дождь. За прошедшие шесть лет таких дней было не так уж много.