Чейз сейчас уйдет, так и не сказав ей ни слова. Он прыгнет в теплую морскую воду и будет плавать, пока не устанет, а когда вернется, они уже не смогут поговорить о том, что терзало его душу и почему он опять убежал от нее.
А потом все повторится: тщательно отмеренная правда, которая клином встала между ними; темная бездонная пропасть, через которую она даже силой всей своей любви не сможет проложить мост. Поняв это, Джиллиан ощутила внезапно жгучую боль. Острый нож разрезал ее сердце на две половинки и отнял у нее глупую надежду, что у них с Чейзом может появиться второй шанс.
Словно прочитав ее мысли, Чейз встал с постели и быстрым шагом направился к комоду. Но вместо того чтобы открыть ящик и достать свои плавки, он просто остановился около него спиной к ней и затих. Даже под тканью его пижамы Джиллиан видела, как напряглось его сильное гибкое тело — тело, которое мечтало об освобождении и рвалось на волю, как рвется на волю дикое животное.
«Не молчи, Чейз! Найди мужество поговорить со мной. Пожалуйста. Пожалуйста». Эту молчаливую молитву Джиллиан произносила тысячи раз, и сейчас она старалась найти в себе мужество, чтобы произнести ее вслух.
Но мужество ее покинуло. Энергии Джиллиан, сокрушенной тяжелыми воспоминаниями, осталось совсем мало — как раз столько, чтобы уберечь свое раненое сердце, подготовить улыбку, когда он повернется к ней лицом… спрятать собственную боль, простить его за то, что он не поделился с ней своей болью, — и продолжать жить.
Для нее Чейза уже как бы и не было рядом, и она постаралась заставить себя думать о будущем.
Но тут он вдруг повернулся к ней, и на лице его был все еще еле сдерживаемый гнев, но в серых глазах уже появилась нежность. Он сел рядом с ней на кровать и ласково погладил ее по мокрой от слез щеке.
— Мне очень жаль, — произнес он охрипшим голосом. — Мне очень жаль, что я причинил тебе такую боль тогда… и сейчас.
— Спасибо, Чейз, — прошептала Джиллиан.
— Не благодари меня, — произнес он быстро и сердито. — Скажи мне ради Бога, за что ты благодаришь меня?
— Потому что даже сейчас, по прошествии долгого времени, мне приятно слышать, что ты о чем-то сожалеешь.
— Как давно это случилось?
— В октябре будет три года. Седьмого октября. — Джиллиан тряхнула копной темно-рыжих волос. — Сейчас ты извинился, и мне хочется думать, что ты сделал это искренне, но ты хоть что-нибудь вспомнил?
— Нет.
Выражение ее лица не изменилось от этой правды. Она была благодарна ему за извинения, хотя и запоздалые. Но лучше бы он сказал эти слова три года назад, лучше бы это была страстная мольба простить его за непрощаемое. Гнев Чейза на жестокость его брата вылился в мощный порыв, и он сказал слова, не успев осмыслить их значение: