Сейчас она раздумывала, не поехать ли им на машине, которой она так боялась, а Чейз, глядя на нее, посылал ей молчаливую просьбу: «Доверься мне, Джиллиан, я позабочусь о тебе. Я обещаю».
Джиллиан ответила на его просьбу храброй улыбкой:
— Почему бы нам не поехать на твоей машине?
Подарок, который Виктор Кинкейд сделал своему светлому сыну на его день рождения, был осуществившейся мечтой брата-близнеца Чейза. «Феррари» была в прекрасном состоянии, так как, судя по всему, за ней хорошо ухаживали. Но Чейз, вставляя ключ в зажигание, невольно подумал, относился ли его брат к этой машине с такой же беззаботностью, с какой он относился к самой главной своей драгоценности?
Нет, решил Чейз, когда мотор мягко заурчал, эту мечту он ценил гораздо больше.
Они выехали из гаража на посыпанную белым гравием подъездную дорогу, и он улыбнулся своей единственной мечте, а она улыбнулась ему в ответ, доверяя ему, преодолевая свой страх и ночные кошмары, которые мучили ее до сих пор.
Вскоре они свернули на крутую, продуваемую ветрами дорогу, ведущую с вершины холма к отелю «Белэр», и тут…
И тут внезапно они оказались в центре самого ужасного ночного кошмара Джиллиан. Правда, сценарий был чуть-чуть изменен: был прекрасный летний вечер, а не дождливая зимняя ночь, и она ехала в «феррари» стоимостью в два миллиона долларов, а не в стареньком джипе. Но, исключая эти детали, сцена повторилась до мелочей…
Джиллиан почувствовала, как внезапно и катастрофически отказали тормоза, в то же мгновение, что и Чейз, но если у него сработал инстинкт самосохранения, то у нее все мысли были направлены на неизбежное.
Они разобьются.
Она станет свидетельницей его смерти.
И если ей повезет — очень повезет, — она умрет вместе с ним.
Опасные повороты шли один за другим, и каждый новый поворот давался ему все труднее, несмотря на стальные нервы, быструю реакцию и отличную машину. Отказали не только тормоза, но и сцепление, правда, ему еще удавалось удерживать руль, и колеса пока соприкасались с землей.
Но Чейз знал, что скорость, с какой они неслись вниз, сделает управление машиной на крутых поворотах невозможным. Колеса проиграют свою героическую битву с центробежной силой, машина перевернется, превратится в груду металла и огня и унесется в вечность.
В какое-то короткое мгновение он внутренним зрением увидел их единственную надежду: небольшое расстояние, на котором дорога была ровной, прежде чем начать новый каскад изгибов и поворотов. Это было плато, на котором в то дождливое утро, когда Джиллиан сама вела машину, ее страх немного отступил.