По прибытии в Афинскую психиатрическую клинику пятнадцатого апреля тысяча девятьсот восемьдесят второго года охрана провела его в его прежний блок и сняла наручники. Было много улыбок и поздравлений. Старшая медсестра сказала:
– Ну, Билли, вот ты и дома.
Когда писатель навестил его несколько дней спустя, его ждал Учитель.
– Я рад, что это ты, – сказал писатель, пожимая ему руку, – давно не виделись.
Стоял теплый весенний день, они медленно прогуливались по больничной территории. Учитель сделал глубокий вдох и посмотрел вдаль, в сторону реки Хокинг.
– Господи, как хорошо, что я вернулся!
– Как ты вообще?
– Переключаюсь, без общего сознания. Слышу их голоса, но не могу с ними поговорить. А доктор Кол может. Он говорит, рейджен настаивает, что ему не место здесь, в больнице открытого типа.
– Это серьезно…
Учитель кивнул:
– Больше двух с половиной лет он контролировал Пятно, чувствовал себя живым и сильным, а теперь бесится, что его возвращают на место, с которого он пытался сбежать… – Учитель оглянулся на здание больницы и кивнул в сторону пожарного выхода: – Это ту дверь он сломал, да?
Писатель улыбнулся:
– С тех пор ее укрепили.
– Тут безопасно, и рейджен теряет власть, а с ней нелегко расстаться. Он бы предпочел сидеть в тюремной камере и править. – Учитель на несколько секунд погрузился в размышления и нахмурился. – Тяжело принимать решения. Они с артуром все время спорят. На этой неделе Пятно никто не контролирует. артур знает, что другие психиатры не одобряют регулярное использование Колом амобарбитала и что в мое лечение вмешивается Департамент психиатрии. Борьба за контроль надо мной идет сразу по двум фронтам – снаружи и внутри.
– А что твои другие?
– кевин ругается, он против амобарбитала, потому что, когда я сплавлен, не может безнаказанно делать все, что вздумается. Без амобарбитала кевин неуправляем. Хоть артур и вычеркнул его из списка нежелательных, все равно он баламут. Даже рейджену нелегко его контролировать. Когда мало общего сознания, кевин порхает на свободе, и его настроение – «вот захочу сигануть из этого гребаного окна – и сигану». За последние два года он здорово окреп. Я, если мне скучно, с радостью уйду с Пятна, а кевин Пятно обожает, и держать его в рамках нелегко. Как-то раз в ЦСПО, когда доктор Бокс делала томми инъекцию амобарбитала, кевин встал на Пятно и прорычал: «Ах ты сука!» Напугал ее до смерти.
– Почему он это сделал?
– Разозлился на то, что какая-то женщина отнимает у него власть. И…
Учитель остановился и нахмурился, точно удивляясь собственным словам, потом пожал плечами и пошел дальше.