– Как докажут-то? – ржет он. – Поверят какому-нибудь психу? Вот, может, Миллиган им расскажет?
– Лекарства и «прижигалка» его добили, – отозвался ОД. – Больше ничего не сделает, можно не париться.
О как они ошибались…
Учитель чувствовал, что его эмоции выстраиваются в стройную систему, но он этого ощущения боялся. Он жалел Ричарда, негодовал на Милки, из-за которого парень повесился. Злился за то, что избили дэнни и пытали шоковой терапией томми.
А доктор Линднер стал для него своего рода заменой ужасного отчима, Чалмера Миллигана.
Учитель испытывал странное удовлетворение от того, что персонал и администрация были уверены в своей победе. Теперь они потеряют бдительность и начнут совершать промахи. Он не покажет, кто он на самом деле, он будет молча наблюдать, разрабатывая план и манипулируя. Раз он так мыслит, значит, не сдался. План состоял в том, чтобы выкарабкаться из этой ямы. Надежда выжить еще теплилась в каждой из его личностей, и теперь они соединились, чтобы придать силу единому целому.
Это не конец. У него есть будущее – такое, каким он его сделает.
В сознании горела дата – четырнадцатое апреля тысяча девятьсот восьмидесятого года, когда по закону у него было право на следующее судебное слушание. Если они не докажут, что он опасен для себя и окружающих, им придется отправить его в заведение с более мягким режимом, которое отвечает требованиям его заболевания, или же отпустить домой.
Он знал, что есть люди, которые всеми силами пытаются этого не допустить.
Упекли его сюда – в ад из адов, – чтобы окончательно убить волю к жизни.
Он приготовит им сюрприз.
Только надо соблюдать осторожность. Чтобы поразить эту махину тайным оружием в самое сердце, злость и желание отомстить должны подчиниться логике. Предстоит иметь дело не только с санитарами, но и администрацией. А также политиками, которые двигают пешками. Что ж, значит, он тот самый политический заключенный, который станет большущей занозой в боку Департамента психиатрии.
Ядовитой занозой.