Джо молчал, огрызался: «Откуда мне знать!» — и какое-то время это утоляло ярость. Потом злость начала переполнять его, бить через край, срывая крышку. Молчать стало трудно, и сидеть невмоготу, и руки чесались, и челюсти сводило от гнева.
Однажды он бросился на кайра Сеймура в надежде отнять кинжал. Северянин встретил его ударом кулака. Одним, зато отлично выверенным, на дюйм ниже солнечного сплетения. Джо задохнулся и упал, и ослеп от удушья.
— Вы не управляете собой, сударь, — сказал Сеймур, подражая тону своей леди. — Это признак плохого воина.
В другой раз пленник выбрал целью одного из греев. Грей был медлительней кайра, потому Джо успел коснуться рукояти кинжала прежде, чем получил удар в пах. Второй пришелся в колено, третий — в локоть. Пленник корчился на палубе, не в силах сдерживать стон, когда подошел кайр Сеймур:
— Вы еще и глупы. Это не просто греи, а греи седьмого года. Вы не справитесь и с худшим из них.
В мальчишестве, грезя величием Севера, Джо запоминал все байки о кайрах и греях. На третий-четвертый год службы самые толковые греи выходят на испытание. Если по какой-то причине они проваливаются (по злой случайности или от скверного настроения герцога), то повторяют попытку в пятый-шестой год. Если сорвалось и тогда, они имеют право попытать счастья еще через год — в третий и последний раз. Самые умные отказываются от третьей попытки: если по несчастью сорвется и она, то кайр запятнает себя как скверный наставник, а грей с позором покинет армию. Гораздо мудрее — больше не пытаться, а остаться на вечной службе у своего кайра. Грей, отслуживший целых семь лет и оставшийся в живых, — весьма опытный боец, надежная опора своему хозяину. Кайр ценит такого грея дороже доброго клинка, может за него рискнуть головою, отдает ему хорошую долю трофеев. Грей седьмого года — по опыту и выучке тот же кайр, только менее удачливый.
Итого, в пути Северную Принцессу охраняли двадцать кайров и столько же греев седьмого года. Сорок воинов, самый слабый из которых мог уложить Джоакина голыми руками. От этого злоба Джо становилась еще нестерпимей.
— Сударь, если вы молитесь какой-либо Праматери, спросите у нее совета. Я убеждена, вам будет послано открыться мне.
— Ах, вы о Праматерях заговорили? Исчерпали все средства, миледи?! Уже не находите, чем меня задеть?! Слабенький вы дознаватель!
Иона развела узкие ладони:
— Верно: я вовсе не дознаватель. Никогда не имела нужды в этом ремесле. Вы очень обяжете меня, если ответите сами, безо всяких допросов.
— А зачем вам мои ответы? Говорите же, что Эрвин и так найдет Кукловода. Хотите его переиграть?!