Джо промолчал, играя желваками от бессильной злобы. Иона не видела его глаз, и агатовская проницательность дала сбой: Принцесса неверно истолковала чувства пленника.
— Очень жаль, что вы так сильно ее любите. Эта любовь — из тех сил, что разрушают душу.
— А вы любите хоть кого-нибудь?.. — в сердцах бросил Джо.
— Разумеется.
— Брата?
— Вне сомнений.
— Ну, конечно: он же Ориджин! А мужа любите?
— Не думаю, что это вас касается.
— И все же ответьте: любите графа Шейланда?
Он глянул в лицо Ионе и увидел тень. Паволока на миг подернула глаза и тут же слетела, но Джо успел заметить. Не зря же неделю смотрел в эти глаза!
— Я задел вас, а? Вы не любите графа?
— Ни капли не задели, сударь. И очевидно, что я люблю мужа.
— Не любите, поскольку он не Ориджин. Вы не умеете любить никого, кроме них!
— Сударь, вы позволяете себе лишнее.
— Да?.. — злой задор вскипел в нем. — Я пытался сжечь корабль, нападал на вашего лучшего вассала, и вы были спокойны. А сейчас позволил себе лишнее? Значит, я попал в точку! Ориджины не имеют сердца! Любовь недоступна вашей семье!
— Вы очень рискуете, — процедил кайр Сеймур.
— Убьете меня сейчас, а не в замке?! Тьма сожри, нашли чем напугать!
Иона сухо отчеканила:
— Отвечу только из снисхождения к вам. Я очень люблю мужа, сударь. И не вам, слуге подлеца, рассуждать о любви.
— Но меньше, чем брата, — я прав?
— Иначе, не меньше.
— А кого еще любите? Не из тех, кто носит фамилию Ориджин!
— Умолкни! — рявкнул Сеймур. — Не ты задаешь вопросы.
— Пускай миледи ответит — тогда и я отвечу ей.
Иона хлопнула ресницами:
— Клянетесь?
— Даю слово дворянина. Но лишь после ваших честных ответов.
Она встряхнулась, уронив капельки с волос.
— Что ж… Вы правы: больше всех на свете я люблю членов моей семьи. За каждого из них я с радостью отдам жизнь, а прежде всех — за Эрвина. Если надеялись упрекнуть меня, то промахнулись: я горжусь этим чувством. Вы ошиблись и в том, что во мне нет иной любви. Я люблю компаньонку Джейн, которая, к несчастью, была больна и не могла сопровождать меня в столице. Я очень скучаю по леди Марте Валерии — лучшей из наставниц, кого узнала в пансионе. Питаю самые теплые чувства к моей кормилице Эмме из Первой Зимы и учителю живописи — мастеру Альберту Миррею. До сих пор вспоминаю юношу, которого первым поцеловала, — его имя скрою от вас. Я плачу, когда думаю о своей первой лошади — несчастной Белой Звезде, что сейчас уже на пороге смерти… И, конечно, вне всяких сомнений, я всем сердцем люблю своего мужа, графа Виттора Шейланда, и лучшую подругу, леди Аланис Альмера.