А вот толпа окружила голосистого бедняка, который вещал о битве под Мелоранжем. Он явно затруднялся в подборе слов и многие описания заменял возгласами: «Хр-рясь! Бумц! Ур-рааа! Караууул…» Так что выходило не очень внятно, зато весьма эмоционально:
— Подайте милостыню, добрр-ррые матрр-росы! Подайте тому, кто видел идову тьму! Владыка вел нас по реке без воды — сухое русло, да! Сухое, как моя глотка. Он шиммерийцев послал впер-рред. Сказал: «Вперр-ред, принц, дуй за славой!» И принц только вперед, как тут шаваны — дыш-тыгыдым! Принц: «Стоять!», а шаваны: «Ур-ррааа!» Врубились так, что хрясь-барабам! Караул настал принцу, а владыка своим гвардейцам: «Искру к бою!» А гвардейцев-то сколько? А ну, угадай!
Он схватил первого попавшегося морячка за рукав:
— Угадай, говорю!
— Десять тыщ!
— Размечтался! Тыща наших была — вот и все. А шаванов — сорок тыщ! И они — хрррясь! А гвардейцы искрой — тыдыц. Шаваны — ой-ой, но снова — хр-ррясь! А гвардейцы искрой — тыдыц!
И в этот миг высочайшего накала бедняк внезапно сбился, закашлялся и попросил:
— Подайте бедному человеку, что лишился всего.
По толпе пробежал ропот:
— До конца расскажи! Что дальше-то было?
— Дальше не помню. Сказал же — лишился всего!
— Чего ж ты лишился, баран? Руки-ноги на месте, голова тоже. Яйца тебе что ль оторвали?..
— Вссссего, — просипел бедняк таким зловещим шепотом, что люди сразу утихли. — Всссего — это значит, души. Торкнуло меня искрой. А когда бьет искра, она душу убивает!
— Да ладно… — сдержанно усомнился кто-то.
— В глаза мне загляни. Сам посмотри — есть там душа, али нет?!
При этих словах бедняк вскочил во весь рост и оттянул нижние веки. Зрачки безумно вращались, белки багровели сетью прожилок.
— Святые боги… Тьма тебя загреби…
Потрясенные слушатели стали швырять рассказчику монеты — щедро, без скупости.
Пророк еще на подходе заслышал знакомые нотки в речи бедняка. Теперь же, когда рассказчик поднялся и дал своей голове показаться над толпою, Франциск-Илиан улыбнулся новой встрече. Но вместо приветствия задал каверзный вопрос:
— Скажи-ка, друг, а ты на чьей стороне бился?
— Я-то?..
— Ты-то!
— Я сражался на стороне истины!
Любые сомнения расшиблись о такую отповедь, и нищий в благословенной тишине стал собирать монеты.
— Как тебя зовут? — спросил пророк.
— Вот зачем ты все за мною ходишь, а? — вместо ответа проворчал нищий. — Этот твой… в плаще с фибулой… ножичком мне грозил, велел не попадаться на пути. Я уж как могу стараюсь — но нет, где ни стану, туда ты и явишься.
Пророк удивленно воззрился на Гериона, а тот покраснел от стыда. Королю не следовало знать, как Герион пачкал нож о подзаборную шваль. Нищий продолжил: