Она скорчила немыслимую гримасу, веселую, лукавую, кокетливую и начала жевать. Он не отставал. Романтические переживания отнюдь не лишили эту парочку аппетита.
— И давно вы дружите? — спросила я.
— Целый месяц. — Она не давала вставить ему хоть слово. — Ой, мы так здорово познакомились, у кино. Я туда пришла с одним кавалером и поругалась. Больно надо с таким ходить! Воображает: если у него седьмой разряд, то прямо я тут умру от счастья. Ну, а Талик около кассы стоит, билетов ему не хватило. Я к нему подошла и позвала с собой. Мишка только рот открыл. Правда, я боялась немножко, что Мишка своих дружков подговорит и его после кино отлупят. Но Талик сказал, что он всякие приемчики знает…
Я невольно залюбовалась ею. Девчонка так и лучилась озорством, непосредственностью, в ее лице все играло — и глаза, и брови, и нос, она морщила его необыкновенно симпатично, и зубы блестели, великолепные зубы, как на вывеске дантиста. Виталий даже забывал жевать, пока она говорила.
— Но я все-таки пошла его провожать. Знаете, на всякий случай. При мне они бы не решились руками махать: они знают, что я, как кошка, вцеплюсь, всю рожу искровеню. Вот какие у меня когти!..
И она важно вытянула вперед крохотную руку с длинными грязноватыми, но накрашенными ногтями.
— А потом я сделала вид, что замерзла, и попросила, чтоб Талик меня чаем напоил. Завлек он меня с первого взгляда. Ну, а его мамаша вечерами на каких-то курсах, вроде повышения квалификации мамаш, занимается. Он меня и впустил…
Виталий усмехался чуть виновато, а она продолжала трещать, как заводная игрушка.
— А еще знаете чего я вам скажу? Ой и удивилась я, как к нему вошла! Квартирка как кино, и все заграничное. А он ничуть не воображает, только вежливый, прямо ужас. И ни разу меня не поцеловал. И не пробовал даже за весь вечер!
— А это что — обязательно целоваться в первый вечер? — спросила я, и она прямо зашлась от смеха.
— Ой, ну точно он! Он тоже так сказал, когда я его обсмеяла…
Она стала прихлебывать остывший чай, и тут Виталий, наконец дождавшись паузы, серьезно сказал:
— Вы не думайте, Марина Владимировна, она хорошая. Она и учится и работает, на шее родителей не сидит.
— Где же ты работаешь? — спросила я ее.
Но ответил уже он, прикрикнув на Аллу, как на маленькую:
— Ешь, ешь, и так один нос торчит… Она в детском саду работает няней, а учится в вечерней школе, в восьмом классе…
Виталий встал, вылил остывший чай Аллы, налил свежий и начал приготовлять и подсовывать ей бутерброды. Но остановить ее красноречие мог только голод. Когда же она наелась, фонтан словоизвержения забил с новой силой: