И меня не покидало чувство приподнятости, хотя я понимала — борьба не кончилась.
Наконец меня вызвала Мария Семеновна. У нее в кабинете сидел высокий полный мужчина в пушистом светло-желтом пальто.
— Вот она! — бросила Мария Семеновна, и он любопытно оглядел меня. Взгляд его был ощутим, как прикосновение горячей влажной ладони.
— Это отец Политыко. — Она не предлагала мне сесть, но он вскочил.
— Нам давно надо было познакомиться, так сказать. Я не знал, что у моего оболтуса такая очаровательная учительница.
Мария Семеновна неодобрительно поджала губы.
Отец Политыко гостеприимно подвинул мне кресло, точно это был его кабинет.
— Ну-ка расскажи, что ты натворила в классе? — сказала Мария Семеновна. — Что за травлю устроила? И без разрешения директора!
— А с вашего разрешения травить можно? — спросила я.
Он усмехнулся, а Мария Семеновна постучала пальцами по плотному листу бумаги:
— Вот заявление на тебя…
— Еще не поздно, так сказать, взять его обратно, уважаемая Мария Семеновна, — вмешался отец Политыко. — Вы так молоды, Марина Владимировна, что я смею думать, вы просто ошиблись, так сказать, поверили клевете.
— Слушай, что ты натворила! — И Мария Семеновна без пауз начала читать заявление Политыко.
Какой-то холод пополз у меня от ног к горлу.
Я услышала, что я натравила на Гену Политыко ребят и сфабриковала классное собрание, науськивая развратную девочку, которая всячески его соблазняла и была им отвергнута. И в конце сообщалось, что мальчик так всем травмирован, что слег с тягчайшим нервным расстройством, и врачи не знают, хватит ли у него сил в этом году нормально продолжать учебу. Кончалось это заявление вопросом: может ли такой учитель, как я, продолжать педагогическую деятельность, если я проявила себя уже как низкий, мстительный и злобный человек?
— Вот видишь! Лучше добром расскажи всю правду, — донесся до меня хриплый голос Марии Семеновны.
— Правду?! А этому вы верите?
— Разве неправда, что ты не терпела Политыко? Сама вечно бегала ко мне с жалобами. А перед собранием разве ты ребят не натаскивала?
Отец Политыко начал ерзать.
— Мне кажется, так сказать, не надо вдаваться в подробности. Мой сын все равно перейдет в другую школу.
Мария Семеновна вскинулась:
— Как это — в другую школу? А разве здесь у него плохие условия?
— Вы должны понять, уважаемая Мария Семеновна, — сказал отец Политыко, — что такие собрания не будут, так сказать, способствовать повышению его спортивного мастерства…
— Так что же вы хотите? — уже устало произнесла Мария Семеновна.
— Не передавать его дело на школьное собрание.