Кивнула и ринулась в бой. Теперь мне было не страшно, мерцала серебристая защита, я знала, что Хен не подведет.
Карин послушался. Мелькнул смазанной тенью, уходя из поля зрения. Сороконожка нацелилась на меня, я увидела вблизи раскрытую пасть, множество зубов в три ряда, жадно сокращающийся зев. Это длилось всего мгновение, я тут же ушла в сторону, но в голове зародилась идея. И в следующий раз, когда гадина вновь кинулась на меня, я всадила оснащенный боевым заклинанием меч прямо ей в пасть.
Тварь завизжала на неожиданно высокой ноте. Заклинание взорвалось у нее внутри и, похоже, нанесло немалый ущерб, потому что тело ее на глазах усохло, став почти вполовину меньше.
— Давай, — стегнул голос Хена.
Карин сорвался с места, прыгнул на бронированную спину, пробежал по ней и вонзил окутанные зеленым пламенем клинки в расщелину между головой и телом. Сороконожка, будто этого и не заметив, яростно вгрызлась в мой щит. Плети Хена плясали по ее туше, высасывая магическую энергию, а я держалась, принимая удары и отвечая своими, редкими, но сильными.
И постепенно тварь начала слабеть. Она уже не сияла так ярко, как раньше, наседала не так сильно, я даже смогла отбросить ее пару раз воздушным щитом. Сама я чувствовала себя превосходно, тело было как из железа, не ощущалось ни усталости, ни напряжения в мышцах.
Обитательница пещеры была уже не больше собаки и, когда в очередной раз плети Хена хлестнули по ней, вдруг рассыпалась на полыхающую голубыми искрами массу из тысяч мелких коричневых сороконожек. Искры прянули вверх, а насекомые брызнули врассыпную, и я взвизгнула, потому что терпеть не могла всякую ползающую мелочь.
Карин, стоявший согнувшись в три погибели, упираясь ладонями в колени, устало рассмеялся. Выговорил с паузами, еле переводя дыхание:
— Когда она была большой… ты не боялась… а мелких…
— Ненавижу насекомых, — буркнула, передернувшись, провожая взглядом утекающих со всех ног букашек. Обернулась к Хену. — Ты в порядке?
Он кивнул. Вот уж кто выглядел устало… и неожиданно эротично в этих лохмотьях, оставшихся после схватки с сороконожкой. Я засмотрелась на его тело — сильное, подтянутое, с гладкими мышцами, блестевшими от пота. От пота и крови — рана на плече уже превратилась в багровый шрам, но сукровица еще пятнала кожу коричневым. Захотелось провести рукой, счистить присохшее, стереть ржавые потеки. Дотронуться до горячей влажной кожи, а потом заглянуть парню в глаза, проверяя реакцию.
Хагос… О чем я думаю, идиотка.
— Извини… — Хен подошел ближе. Хотел сказать что-то еще, но не успел.