Раздался громкий враждебный голос Карина:
— Какого хрена ты, сукин сын, соврал ей?
Соврал? Я вскинула непонимающий взгляд на Хена, а тот, глядя на Карина, недобро прищурился и поинтересовался:
— Это в чем же?
— Что этой твари всего десять. Ей лет тридцать, не меньше. И не заговаривай мне зубы, что не знал. Ты намеренно рисковал жизнью Сатьяны!
— Это не так, — внешне спокойно ответил Хен. — Я действительно думал, ей не больше десяти, максимум пятнадцати. Потом, уже в процессе, понял, что ошибся. А в том, что рисковал… — он посмотрел на меня, — тут ты прав. За это прошу прощения. У тебя, Сатьяна.
Я пожала плечами, чувствуя себя неловко. С чего эти двое окрысились друг на друга? Все ведь закончилось хорошо.
— Неважно, мы ведь справились. Спасибо, Карин. Вот только как ты здесь оказался столь своевременно?
Карин отвел глаза, а Хен громко фыркнул:
— Как-как! Проследил за нами, как же еще. Шел от самой академии, что ли? Хвалю, хорошее владение «тенью»!
Карин зыркнул на него исподлобья, но промолчал. А я вдруг прозрела:
— Так это твое присутствие я ощущала?! Ты следил за нами ночью?
Парень пожал плечами. На меня он не смотрел.
В воздухе вдруг заплясали голубые искры. Свет усиливался, словно стекаясь от стен пещеры, от места, где рассыпалась тварь, сливался в ручейки, и наконец из этих ручейков сформировались два ярко-голубых дракончика, которые метнулись в разные стороны, к Карину и ко мне. Я вскрикнула, Карин отшатнулся, закрываясь рукой; но мы оба ничего не успели сделать. Дракончики, будто так и надо, обвили наши кисти, сворачиваясь наподобие сияющих браслетов, и растворились под кожей.
— Это что еще за дрянь? — Карин тряхнул рукой, словно пытался избавиться от невидимого внедренца.
Я повторять его жест не стала, но тоже в полном отупении уставилась на руку. В тот миг, когда дракончик ее обвил, я почувствовала нечто вроде легкой щекотки, будто все волоски на коже встали дыбом, но сейчас не ощущала ничего. Ни щекотки, ни тепла, ни холода, ни веса чего-то инородного на запястье.
— А вам везет, — хмыкнул Хен. — Чтобы в одном месторождении привалило обоим сразу… Только это означает, что остался тут один мусор.
Он присел на корточки, наколдовал огненного светляка и принялся рассматривать грязный пол, периодически отбрасывая в сторону какие-то камешки, лоскуты и всякую подобную дрянь, при этом бормоча себе под нос:
— Мусор, мусор, мелочь, дребедень… ну это, пожалуй, можно продать. И снова мусор.
Он выглядел непонятно разочарованным. Как будто не нашел того, что хотел.
Карин подошел ко мне, встал рядом, молча наблюдая. Я тоже молчала, чувствуя себя не в своей тарелке. Как-то неуютно, неловко, может быть, даже одиноко. И не сразу поняла почему. А дело было в Хене. В том, что таким я его не знала — он выглядел незнакомцем. Жестким, недобрым, пугающим. Но тут он вскинул глаза, нашел меня, и лицо его смягчилось.