Вышел на задний двор, потренироваться в стрельбе при выхватывании револьвера. Вроде немного получается, не как у Джеймса Бонда, но все же ничего, сойдет для начала. У меня всегда была некоторая страсть к оружию, впрочем, естественная для мужчины. Выйдя на пенсию, я даже некоторое время писал статьи об оружии в популярный журнал, но платили там копейки, а потом журнал прогорел, не заплатив мне гонорар за полгода. А в этом времени купить револьвер, а через десятилетие браунинг (отличный пистолет для скрытого ношения) – не проблема. Вот после убийства Столыпина ввели ограничения, но не такие, как в наше время, просто полиции надо было убедиться, что покупатель смертоносной игрушки законопослушный человек, имеющий постоянное проживание по такому-то адресу.
Постреляв, я попытался подтянуться, повиснув на большой ветви дерева. Только вот не очень-то это получилось, девятимесячное пребывание в больнице, да еще пюреобразная еда в первые три месяца как-то не способствовали росту мышц: если ноги я еще как-то накачал многочасовыми прогулками между корпусами Первой Градской, начиная с мая, по десять-пятнадцать километров в день, то с плечевым поясом дело обстояло плохо. Гимнастические снаряды мои погибли во время взрыва лаборатории (разлетелись кто куда, гирю вроде нашли и изъяли в качестве вещественного доказательства), я оборудовал с помощью плотника нечто вроде шведской стенки, прикрепленной к сараю во дворе у деда, и доморощенную перекладину там же рядом. Вот только больше четырех раз мне подтянуться не удавалось, да еще и с болью в кистях рук: их тоже надо разминать и разрабатывать упражнениями, а когда этим заниматься?
Когда я был один, то снимал перчатки, разрабатывал кисти, мазал их кремом – постепенно они переставали походить на лапы монстра, тем более приходящий парикмахер аккуратно подпиливал, где надо, и подстригал ногти, чтобы они росли правильно. Он даже подстриг меня немного, так что бородка стала истинно «шкиперской», и я попросил убрать вовсе усы. Парикмахер удивился, но желание клиента выполнил: из зеркала на меня глянул молодой «папа Хэм»[81], в очках, разве что свитера грубой вязки под горло не хватает (ну не носят их здесь). После того как я показался деду в таком виде, он хмыкнул и покачал головой.
– Сашка, ты вовсе обангличанился, – скептически оглядев меня в новой прическе и «прикиде», сказал дед. – Зачем это тебе, ходил бы как все.
– Дед, я под английского шпиона сойти хочу, – рассмеялся я и обнял моего старика. Знал бы я, как близок к истине, но обо всем по порядку.