– Ну, спасибо за шелк, удружил. – Дед развернул сверток. – Прямо играет… А почему царьградский?
– Да любит у нас народ иностранное, а пурпур царьградские базилевсы императорским цветом почитали, на грамм краски несколько тысяч специальных ракушек уходило, поэтому очень дорогой была эта краска.
– Значит, ваше изобре́тение?
– Да, идея моя, а Генрих синтез краски сделал, химик он замечательный.
– И дальше что хотите сделать?
– Привилегию подать, а потом продать ее промышленнику, кто красками и тканями занимается. Вот тебе первому хочу предложить.
– И дорого возьмешь за сей «привилегий»?
– Для тебя – недорого, двенадцать тысяч. Или много?
– И что с деньгами делать будешь? Деньги, чай, немалые. Или на мамзелек спустишь да на кутежи? Братец твой да мой младший сынок Николаха охочи до таких дел оказались, еще и в картишки поигрывают, беса тешат.
– Нет, не на мамзелек и не на картишки, дед. На дело. Есть у меня идеи с химией – еще красители разные сделать, лучше иностранных, и на медицину – сделать лекарства от болезней. Таких лекарств еще нет, а только в России они спасут миллионы жизней, на войне пригодятся, солдат раненых без рук-ног не оставят, помогут выздороветь и полноценными работниками, а не калеками к семьям вернуться.
– Что же, дело богоугодное, вижу – изменился ты очень, повзрослел не по годам и держишься смело, хвалю. Что же, торговаться не буду, ни к чему это между своими, дам я тебе денег. Только уговор – с другими своими открытиями сперва – ко мне. И поможешь красильное дело наладить у меня на заводе. Красильщики у меня свои, опытные, но с новой краской не работали, так что все надо им объяснить.
– Хорошо, это мы с Генрихом сделаем. Дед, только и у меня условие – помоги с привилегией. Эту, для начала, можешь на себя оформить, если будут другие красители своего производства – тоже можешь на себя, но некоторые я попрошу оформить на себя, это еще не скоро, когда с лекарством разберемся. Красильное дело с новыми красителями мы тебе поставим, только и испытательная лаборатория нужна, не все же Генриха сюда гонять, у него своя аптека присмотра требует. Химиков тебе обучим, пусть ткани красят лучше привозных. Генрих посчитал, эта наша краска в десять раз дешевле привозной британской будет, а качеством лучше – вот, посмотри образцы, блеклая – это британская, красивая – наша.
– А почему так? Разбавляют краску англичане, что ли?
– Может, и так, а может, потому, что у нас другой путь синтеза исходного продукта, русский химик Зинин, ученик Бутлерова, это открыл, а мы приспособили его реакцию к получению английской краски – вот тут в привилегии описан процесс, так что англичане придраться не могут, использован другой путь синтеза.