— Зашибся? — спросил Федя.
Лейтенант вяло махнул рукой: мол, ерунда, мне плохо не из-за этого.
У Феди отлегло от сердца: глаза у лейтенанта целы, только на щеке небольшая царапина, из нее сочилась кровь.
Федя огляделся, сорвал длинный бархатистый лист, подал лейтенанту:
— Приложишь, и все за минуту пройдет.
— В-видал… как м-меня з-заносит, — к великому огорчению Феди, сильно заикаясь, сказал лейтенант. — Мне, з-знаешь, где с-сейчас… н-надо быть?
— Не маленький, знаю, — сказал Федя, всем сердцем жалея лейтенанта.
— Ты про то, к-как я хорошо… б-бегаю, никому ни с-слова, — попросил лейтенант.
— Само собой, — понимающе сказал Федя. — Подумаешь, за месяц один раз хмурь нашла, — подбодрил он лейтенанта. — Меня тоже от этих коров, от жары да от слепней мутит. Я сам сегодня чуть сознание не потерял.
Лейтенант глянул в сторону заката, схватился за голову, требуя, чтобы и Федя оглянулся.
Впервые Федя не подчинился:
— Да ну его, закат этот…
— Да н-не з-закат… — Лейтенант сморщился от нового приступа боли. — Коровы где?
— Пасутся в пшенице.
— Так беги.
— Теперь-то побегу, — обреченно сказал Федя, — теперь-то конешно… — А сам продолжал стоять: ему показалось, что лейтенанту опять плохо.
Закат все еще был ярким и грозным.
Коровы, целое лето ждавшие, когда же промахнется пастух, зашли на середину пшеничного поля и торопливо, с оглядкой хватали серебристые, а кой-где еще темно-зеленые сладкие колосья. Окрики не действовали, чуть не каждую руками приходилось сталкивать с места. Бич, одного хлопка которого хватало в лесу или в деревне, перестал на них действовать. Феде пришлось поработать и за себя, и за лейтенанта.
— Кончилась моя спокойная жизнь, — сказал Федя, обращаясь только к себе и подчеркивая этим, что лейтенант здесь ни при чем, и, как старик, тяжело опустился на траву возле розово цветущего дягиля. Над длинными метелками цветов по-хозяйски жужжал огромный шмель, но Федя только один раз кое-как взглянул на него.
— Не унывай, — сказал лейтенант, снимая выцветшую гимнастерку и развешивая ее на кустах. Была она мокрая, хоть выжми, и даже на вид соленая.
Федя кивнул на коров:
— Им только один раз в потраву зайти… Они нам дадут прикурить…
Теперь лейтенант, как мог, успокаивал своего напарника, не по годам сметливого и наблюдательного.
— Не переживай… Отвечать…. б-будем… в-вместе… В-вдвоем…
— Не выйдет, — сказал Федя.
— Почему?
— А вот увидишь.
— А что тут в-видеть: в-вместе значит в-вместе.
Федя крутнул головой: нет.
Лейтенант ничего не понял. Он только что, остановившись на меже, осмотрел поле и не заметил почти никаких следов потравы — пшеница, как живая, на глазах распрямлялась…