— Под этим мнением стоит подпись соответствующего человека?
— Разумеется, Глеб Егорович. Есть даже две кандидатуры в козлы отпущения.
— Перестраховались?
Пресс-секретарь пожал плечами и усмехнулся:
— Есть немного. Не каждый день выбираем кандидатуру простого человека для встречи с президентом.
— Ладно, пора звать журналистов.
— Всех?
— Есть варианты?
— Мы уже два месяца не обрушивали репрессии на свободную прессу, что плохо влияет на имидж главы государства. Народ не одобряет мягкотелость центральной власти, Глеб Егорович.
— Можно и так, — согласился президент. — Кого сегодня расстреляем?
— Если бы расстрелять… — мечтательно вздохнул секретарь. — Пока только лишим права принимать участие в пресс-конференции.
— Причина?
— Искажение фактов, подтасовка фактов, жареные факты, откровенное враньё, увлечение чернухой…
— Это про какую газету?
— Про все.
— А мы какую репрессируем?
Секретарь закрыл глаза и ткнул наугад в список в блокноте:
— Ага, «Комсомольское слово».
— Они до сих пор существуют? — удивился президент. — Комсомола давно нет, а газета есть. Странно, не так ли?
— Традиции, Глеб Егорович.
— Паразитирование на великом прошлом.
— А я как сказал? — секретарь улыбнулся в соответствии с должностной инструкцией и скрылся за дверью. До пресс-конференции российского президента осталось совсем немного времени.
Кабинет президента РФ. Десять минут спустя.
— Рудольф Сытин, — представился очередной журналист. — «Новое время NEW». Господин Жеглов, как изменится российская внешняя политика после импичмента президента США? Спасибо.
— Хороший вопрос, — кивнул Глеб Егорович. — Но на него очень просто ответить. Я бы даже сказал, что на него ответить архипросто, архиважно и архинужно. Так вот, господа журналисты, со всей ответственностью заявляю, что политика Российской Федерации никогда не зависела от личности американского президента. То есть, нам без разницы, кто именно сидит в Белом Доме. Твиттерсон? Хорошо, пусть будет Твиттерсон. Ах, он не устраивает избирателей и его пинком под зад наладили из тёплого кресла? Наладили и наладили, а причём здесь Россия? Не мы выбирали этого президента и не нам переживать за его судьбу. Российской Федерации ни тепло и ни холодно. И даже не денежно.
Глеб Егорович переждал дружный смех и ободряюще кивнул юной журналистке, поднявшей руку будто на школьном уроке:
— Ваш вопрос, пожалуйста.
— Юлия Барабаш, — подскочила с кресла малолетняя акула пера. — «Вечерний Минск», товарищ президент.
Жеглов молча порадовался тому факту, что хоть где-то остались товарищи среди многочисленных самозваных господ. Видимо, эмоции отразились на лице российского президента, отчего белорусская журналистка неискренне и неумело смутилась.