– Ясно.
Принял я Строганова у нас в "парадном кабинете", обставленном стараниями Лёни и его ребят как раз для таких мероприятий. Оказался он степенным мужиком с окладистой русой бородой, одетым в соболиную шубу, что в Москве бывало разве что у бояр. Не знаю, почему, но мы очень быстро нашли общий язык.
Я рассказал ему про то, что нам нужна соль, а ещё больше – местная рыба, вяленая, сушёная и копчёная, да в больших количествах. Тот согласился, но запросил весьма немалую цену; про неё я ему сказал, что такими вопросами у меня занимается "Лёнька Пеннер". Тот поскучнел – видимо, уже имел удовольствие говорить с Лёней и знал, насколько тот по-немецки прижимист, – но кивнул. И я тогда выложил вторую свою просьбу.
– Никита Григорьевич, – я с удовольствием заметил, что лицо того разгладилось, когда я назвал его на – ич, – ещё такое дело. Хотелось бы мне своих рудознатцев на Камень[8] послать, через твои земли, по воле государевой.
– Неведомы мне руды на Камне, княже, – голос Никиты звучал сокрушённо.
– Зато мне ведомы. А ещё мои люди знают выплавку доброго железа и меди. И хотели бы это делать на тамошних землях. Конечно, чтобы и у тебя интерес был.
Строганов сидел, как громом поражённый. Потом повернулся ко мне и сказал:
– Значит, княже, в долю меня взять хочешь.
– Именно так, Никита. А людей своих я бы по весне прислал, когда реки вскроются. Вот только дюже поздняя весна будет, думаю, не раньше мая, а то и в июне.
– И лето позднее будет?
– Не будет лета, будет сразу, как осень. А в августе уже морозы ударят.
– Да откуда сие тебе ведомо, княже? И про руды? И вещички у тебя разные чудесные, и дары твоих людей – и он показал мне наручные часы со взводом из американских запасов. – Княже, перекрестись!
Я перекрестился, не забыв сделать это двумя пальцами.
– Да, княже, чую я, приятелем твоим быть надобно. Приму я твоих людей честь по чести и пособлю им, чем смогу. Вот только пусть часть твоего железа и меди мне продавать будут. За хорошую цену.
– Добро, Никита. Договоришься с Лёнькой. А моё слово крепкое.
– Знаю, княже, слыхал про тебя. И моё тоже. А рыбу и соль я тебе много дешевле отдавать буду. Вот только скажи, зачем тебе столько?
Я рассказал ему про следующие два лета. Он сидел, поражённый.
– Если б я не видел, как ты перекрестился, я б подумал, что ты колдун, княже. Так вот. Сроблю я запасы у себя, ведь негоже, когда люди от голода умирают. И буду раздавать им, как и ты это решил. И тебе для богоугодного дела продам за столько, сколько мне всё это стоит. И братьям и сродникам своим поведаю. Вот только скажи, откель вы такие?