Ж. : Ну, это уже другая тема. Итак, пришла пора химии…
З .: Она завершилась почти одновременно с созданием первой действовавшей установки.
Ж. : Кто помогал вам в ее создании?
З. : Никто, я ее сделал сам, руки у меня растут нужным концом, недаром, наверное, предки мои были ремесленниками…
Ж. : Да, слава русских ремесленников известна.
З. : Совершенно верно. Мои предки, правда, были немецкими ремесленниками, но это дела не меняет. Если бы я сам не научился – не представляю, как смог бы я платить и слесарям, и стеклодуву, и электронщикам, да еще и несунам – тем, у кого приходилось доставать нужные детали… Одним словом, действующая модель возникла, и я стал думать об ее практическом применении.
Ж. : Вот тут мы подошли к вопросу, который меня очень интересует. Скажите, Вадим Робертович: вынашивая свой замысел и воплощая его в материале – думали ли вы о последствиях, какие неизбежно возникнут, если ваше устройство начнет применяться? Или для вас, как для многих представителей научного и технического мира главным было – создать, а там хоть трава не расти? Вы не думали о том, что ведь и впрямь бывает – трава перестает расти после реализации…
З. : Я понимаю вас. Но скажите, можно ли в этом винить творцов? Виноват ли Резерфорд в Хиросиме или Маркс в… много в чем? Ученый – не пророк, и если пытается пророчить, то, как правило, ошибается: познание сегодняшнего и предвидение будущего – вещи принципиально различные, да и некогда ученому всерьез предсказывать, это ведь страшно трудоемкое занятие, а он занят своими делами… Вообще я думаю, что это задача, решения не имеющая из–за внутренней противоречивости самой проблемы, в свою очередь проистекающей из внутренней противоречивости самого человека. Так что сколько бы мы об этом ни говорили…
Ж. : Следует ли это понимать так, что соображения чисто морального свойства вас не занимали? В морально–этическом аспекте вы все это не пытались увидеть, дать оценку?
З. : Таких аспектов может быть множество. Что конкретно вы имеете в виду сейчас?
Ж. : Вы ведь понимали, что сделали дело не рядовое, а принципиальное, последствия которого предусмотреть трудно, но сразу ясно, что они могут быть грандиозными. Так вот, не является ли отступлением от гражданской этики то, что вы не только не предоставили своего открытия государству, но даже словом не обмолвились, хранили в тайне до поры, пока не возникла возможность использовать его в своих корыстных интересах. Вы уж не обижайтесь, Вадим Робертович, но ведь такая мысль неизбежно возникает.
З. : Нет, я не обижаюсь, вопрос совершенно уместен и, я бы сказал, закономерен. Да, среди многих путей реализации моих замыслов я анализировал и этот. Скажу больше: одно время даже к нему склонялся. Однако по зрелом размышлении такую возможность отбросил.