BLM тренд, когда людей лишают постов и заставляют каяться в своих ошибках, подчас двадцатилетней давности, вставать на колени и мыть ноги чернокожим, чувствовать себя виноватыми, опаснее своего предшественника — маккартизма. У последнего было формальное оправдание — «коммунистическая угроза», что давало ему пусть внешнюю и навязанную, но определенную легитимность. У BLM нет никакого формального оправдания, иначе говоря, у него нет конкретного врага в виде СССР или хотя бы бен Ладена, и это оправдание, способы легитимации, он неминуемо ищет в истории. Но парадокс в том, что история не дает легитимности, а только заставляет современность постоянно находиться в прошедшем времени.
«И спрятал Моисей свое лицо». Генезис социального
Люди не ангелы, за свои грехи они расплачиваются смертью, — напоминает Блаженный Августин в начале XIII книги De Civitate Dei. Смертным человек стал потому, что согрешил; согрешил, нарушив божественный запрет; запрет нарушил из-за соблазна узнать о добре и зле. Узнав об этом, человек увидел себя нагим, устыдился, спрятался и тем самым выдал себя. Бог прогнал человека из райского Сада, чтобы предотвратить его бессмертие. Так человек оказался на земле.
Начнем с начала. В конце второй главы Бытия говорится: «человек и его жена оба были нагими и не стыдились»,[96] стыд к ним пришел, когда глаза их открылись, — как пообещал змей в начале третьей главы,[97] — и они увидели себя голыми. Откуда возникло это стыдливое чувство, если первая пара увидела свою наготу в первый раз? Ответа на этот вопрос в тексте нет. Спросим иначе: каково предназначение этого стыда? Показать вину человека, которую он ощутил сразу же после совершения греха. Итак, стыд — это способ визуализировать грех, онтологическую ошибку, совершенную первыми людьми своим непослушанием. Скрывая наготу, Адам обнаружил себя неизвестно откуда и как возникшим социальным жестом. Не является ли тогда его причиной именно грех?
Если бы это было так, мы бы читали Пятикнижие как комментарий к католической догме о peccatum originale. Помогали бы нам апостол Павел, который идентифицировал в Адаме все человечество целиком и поменял саму онтологию греха — не одно действие, а состояние «быть человеком» греховно; Ориген, считавший причиной падения свободу воли и разделявший идею Павла о передаче греха сексуальным путем; Августин, защищавший апостола в споре с Пелагием,[98] признававшим за человеком достаточно сил, чтобы вести нравственную жизнь без непосредственной божественной помощи; Томас Гоббс, наконец, вслед за Августином писал о Граде Божьем не как о метафоре, а как о реальности и усматривал исток позитивных законов в трансцендентном. В этом Гоббс был верен не только Писанию, но и Платону, считая, однако, законы не результатом случайных происшествий и конфликтов, в которых замешаны и боги, а следствием договора, скорее конкретного договора между Богом и Авраамом.