Тем временем нашу приятельницу словно сам черт под руку толкал. Ничуть не удивившись всей этой истории и поддавшись моему маниакальному стремлению найти стол, она продолжила поиски. К вечеру того же дня она сообщила нам, что стол, полностью соответствующий моему описанию, наконец обнаружен.
Привидевшийся мне стол и вправду существует. Темный, из черного эбенового дерева, массивный, длинный, с мраморными вставками и инкрустациями, собственно, скорее консоль, чем обычный стол. Принадлежала консоль семье Трипковичей, а еще раньше — роду венецианского дожа Морозини, пришедшему в упадок вместе с упадком Венеции. Консоль стояла у них в капелле. Привезли ее из Венеции (наверное, вместе с одеждой и прочими вещами Морозини). Датируется она XVI или XVII веком. Последним владельцем стола-консоли был Даро Трипкович, который, переселяясь в Риеку, отдал часть своей мебели, в том числе и этот таинственный стол, г-ну Р. Далее все невероятно усложнилось. Г-н Р., живущий в Доброте, разместил стол и прочие переданные ему вещи в доме, который как бы ему принадлежит и в то же время не принадлежит (рядом с домом, где он обитает), в каком-то помещении, заставленном мебелью. Стол якобы находится в глубине этого помещения, и добраться до него невозможно, ибо он загорожен мебелью и завален строительным мусором. Г-н Р. не может показать стол, потому что сам он инвалид и с трудом передвигается, а беспокоить женщину, живущую в комнате рядом с этим нагромождением мебели, ему неудобно.
Напомню, что во всей этой истории до момента, когда стол был найден (а речь идет о сутках, прошедших от первого моего видения до появления сведений о том, что он существует, и о его нынешнем местопребывании), не было никаких противоречий, все совпадало. И семья оказалась именно эта, а не другая из множества семей капитанов в Которе, и дом, где некогда стоял стол, и сам стол именно этот. Однако потом все пошло наперекосяк.
Наши попытки хотя бы просто взглянуть на стол оказались безуспешными, хотя за нас просили самые уважаемые люди Котора, представители разных общественных слоев. Ни о виде, ни о происхождении, ни о возрасте и нынешнем состоянии стола ничего больше нам узнать не удалось. Поскольку попытки заполучить его становились все более настойчивыми, г-н Р. выдвинул новое, на этот раз непреодолимое препятствие. Трипкович, мол, взял с него клятву никому не показывать этот стол.
На мой вопрос, не хромает ли г-н Р., с которым я, естественно, незнакома, мне ответили утвердительно. Однако он хром не от рождения, но после какого-то несчастного случая, причем какого именно, узнать мне не удалось.