— Леонид?! — вскрикнула Анастасия Никоноровна, чувствуя, как во рту сделалось сухо, горьковато. — Какими ветрами занесло тебя сюда? — спросила она уже тихо.
Ну, конечно, это был ее милый грудной голос! Лобов крупно, уверенно шагнул навстречу ей, взял Настины обессилевшие руки, по-дружески затряс их над столом, заваленным служебными бумагами.
— Вот не думал, вот не ожидал...
Она неотрывно глядела на него, пытливо и серьезно, не удивляясь, что сразу же узнала в этом седеющем, степенном, представительном мужчине того вихрастого, мечтательного Леньку-комсомольца, который всегда ходил в кавалерийской длиннополой шинели и в хромовых начищенных до блеска сапогах.
— Садись, да садись же ты поближе! — спохватилась она.— Рассказывай, откуда ты сейчас, надолго ли к нам?
— Пришел встать на учет.
— На уче-ет? Ты шутишь? — засмеялась Анастасия весело, заразительно, как в юности.— Ко мне, на учет? Может, и работу потребуешь?..— она опять красиво тряхнула головой, отбросив прядку со лба назад, и Леонид Матвеевич ясно вспомнил ее прощальные слова в тот неимоверно далекий осенний вечер: «Ты, Леня, еще пожалеешь, пожалеешь обо всем».
— Нет, работу просить не стану.
Ей показалось, что он даже и надулся, как прежде, когда она подтрунивала над ним, вспыльчивым и своенравным парнем.
— Что же ты у нас тут в Южиоуральске собираешься делать? — заметно переменив тон, спросила Анастасия.
Он вкратце поведал о себе: последние годы, после долгих скитаний по разным стройкам, работал в Госплане Российской Федерации, а теперь, под старость, решил вернуться к делу живому, оперативному, и вот назначен в Южноуральский совнархоз. Долго выбирал, куда поехать, намеревался было снова махнуть в дождливую Прибалтику (к ней успел привыкнуть), но батюшка-Урал и матушка-степь все же пересилили. Это понятно: сколько ни кочуй из края в край, а на пятом десятке лет обязательно, хочешь не хочешь, потянет к родным пенатам.
Анастасия слушала его рассеянно, изредка наклоняя голову в знак согласия. Она думала: «Теперь мне будет легче и тяжелее. Пожалуй, чаще всего — тяжелее. Глупости! Годы сделали нас совсем чужими. Чужими? Нет, не то, не то! Ведь я же рада его приезду. И он, наверно, это уловил. Вечно выдаю себя...»
— Ну, а как ты поживаешь, Настя?
— Я?— переспросила Анастасия. И оживилась:— Какие у меня ребята, Леонид! Просто чудо! Старшая — Леля—в пятый класс перешла, младший — Мишук — тоже скоро начнет учиться... Родион? Что ж, он работает по-прежнему. А я, как видишь, заделалась райкомовкой.
— Не предполагал, что из тебя выйдет партработник.