— Андон, постой!
Он застыл на месте и, опешив, повернулся к Милке, а та, постояв секунду-другую с неподвижным взглядом, испуганно кинулась в дом. Кехайов совсем смешался и боком пошел на плетень. Племянница в страхе поднесла ладонь к рту: на его лице не было видно ни глаз, ни рта, ни носа. Племянница вспомнила бабку Карталку — та когда-то ей рассказывала, как турки расстреляли одного болгарина. Увидев ружья, наставленные на его грудь, человек потерял лицо — он умер раньше своей смерти. В такой час человек — не умри он раньше смерти — не может достойно принять насильственное убиение. Бабкина племянница, расплескав молоко, в страхе побежала к дому.
Старейшины в белых ямурлуках с откинутыми капюшонами подковой расселись под цветущими яблонями, — подковой, что приносит счастье. В полукруге стояла Девушка в белой рубахе, на которую падали темные косы. В долине дул сильный ветер, опаляя яблоневый цвет, невинные голубые глаза Девушки и голые макушки стариков. Еще минута, и он испепелит распустившиеся почки деревьев, если дорогой жертвой не умилостивить ведьму Смарайду, что враждует с луной. Смарайда все не появлялась, и старейшины, воздев руки горе, звали злую ведьму, пускай поскорее заберет Девушку и пустит белый ветер в сады. Девушка зябла в белой рубахе и роняла горючие слезы. Сердца старейшин страдали, но они были бессильны даже перед собственной скорбью. Уже несколько веков они приносили в жертву Девушек, тем самым спасая урожай. В долине притаился сумрак, густой и жестокий. К полудню облака смешались, и по двум солнечным лучам на землю спустилась Смарайда в черном сукмане, больших стоптанных башмаках, без пояса и передника, как ходят распутные бабы. На верхней губе у нее красовалась бородавка с двумя жесткими волосками. Смарайда увидела Девушку, дернула себя за эти волоски, и в долину потек белый ветер. Старейшины встали к Девушке спиной, чтобы не видеть ее страданий. Но тут послышался влажный плеск крыльев, и они оборотились к Девушке. Смарайда уже схватила ее и собиралась оседлать яблоневую ветку, чтобы улететь за облака. Тут в сад спустился молодой орел, вырвал Девушку из костей ведьмы и медленными кругами поднялся в небо. Смарайда страшно взревела ненасытной глоткой, нажала на бородавку, чтобы остановить белый ветер, но было уже поздно. Тогда она, оседлав сухую ветку, погналась за орлом и Девушкой. Старики решили, что небо больше земли и злу не догнать молодых, сняли ямурлуки к тяжелой поступью поплелись к селу.
Прошло время — не то десять, не то двадцать лет. Спасенная Девушка не прославилась подобно сестрам, унесенным Смарайдой. По утверждению старичка Оклова, она раздобрела, народила детей, стала скупой и сварливой бабой и постоянно хвалилась, что спасла сады. Так и римские гуси поныне утверждают, будто спасли священный город, а один итальянский крестьянин, услышав это, разогнал их прутом: «Не хвалитесь своими прародителями».