Ударная армия (Конюшев) - страница 47

— Пост… — хрипло пробормотал старший, оглянулся. — Пост…

У него пропал голос.

Трое его подчиненных сбежали в лес.

— Поднимите шлагбаум, — сказал обер-лейтенант и засмеялся, пошел к машине.

А ведь Рокоссовскому… Рокоссовскому сейчас тяжелее, чем мне… конечно, конечно, как я сразу не понял? Ему же тяжелее, это так ясно!

Если фронт провалит операцию… если мы захлебнемся кровью на проклятом Одере…

Константину Константиновичу пала на плечи неизмеримая тяжесть…

Ему труднее, чем мне…

— Тихо-то как… Разбежались все штабники от моего блиндажа… Не спят, наверное… Разве они могут сейчас спать?

Больше всего на свете они хотят услышать от маршала «да».

Я хочу — и они хотят.

Вся Седьмая ударная хочет, вся…

Гвардии старший лейтенант Горбатов вернулся от командира полка гвардии подполковника Афанасьева только к ужину.

У крыльца особняка дал рвань связному от второго взвода Федьке Малыгину.

— Почему наушники опущены? На улице восемь градусов морозу. А по уставу когда разрешено опускать?

— Не могу знать, товарищ гвардии старший лейтенант!

— Эх, служба малиновая… С пятнадцати. Поднять!

— Слушаюсь!

На веранду с разбитыми стеклами ротный поднялся, по грязному паркету прошагал длинными ногами к двери, открыл — и Борзова увидел.

Сидел Борзов на корточках перед кафельной печкой и бросал в раскрытую чугунную дверцу какие-то бумажки…

— Ты чего… Николаич?

Борзов голову повернул, на ротного глянул, ничего не сказал.

Понял Горбатов: то матери Юрки Ковшова письма горят. Берег, видно, письма Юрка, в вещмешке таскал всю дорогу…

Горбатов потоптался, потом сел в кожаное кресло.

— Опять выпил, Борзов… Будет.

— Чего это — будет? Я от службы не бегаю.

— Я сказал — будет. Второй день шнапс тянешь. Будет.

— Чего ты на меня орешь, Кузьмич, а? Ежели я тебе ординарец, так ты на меня и…

— Прекрати, Борзов.

— Чего — прекрати?.. Борзо-о-ов!.. Когда я тебя, черта конопатого, из болота на горбу пер… а?.. Ты «Коля» меня звал, а? Коля, брось, да, Коля, брось… А Коля тебя бросил, а? Борзо-ов! Я заслужил у тебя, чтоб… Борзо-ов! Ты со мной… это… вежливо должен! Борзо-ов… Думаешь, я серый? Не-е-ет, Венер Кузьмич… Мне положено — человечий разговор, по-ло-же-но, понял? Я на тыщу годов всякие истории… это… повернул… куда следоват! Понял? Я — русский солдат, а история, стерва, меня слушает… как все одно я тебя слушаю, ежели в траншее мы… Борзо-о-ов! Да, Борзов — русский солдат, понял? Нас немец бил, сволочь? Позорил он нас, немец, а?.. Было. Все было. Так. А где теперь немец? А где теперь Борзов? Во-от. Точка. Россию все народы должны по-честному… все эти народы должны памятники!.. На всех этих плацах, понял? Чистого мрамору… Золота не пожалеть! Законно! А ты мне — Бо-орзо-о-ов. Эх, ротный… Юркины письма палить… а душа у меня? Юрка Лисин без ног домой поехал, Ковшова я тоже не сберег… Березницкого Вечку схоронили… Альку схоронили, девчоночку… В бога мать! Из чистого золоту должны нашему брату памятники!.. Европа!.. Без русского мужика кишки б им выпустил Гитлерюга… слабакам буржуйским! Кофе дуют, салфе-еточки под тарелочку… культу-ура! А против Гитлерюги… Из мрамора чтоб ставили памятники, из золота, понял? За Россию сто лет молиться им, слабакам!..