— Господин обер-лейтенант, не желаете кофе? У меня есть в термосе, — сказал Эрих.
— Кофе?.. — Обер-лейтенант шевельнулся. — Компанейский ты парень, Эрих. Давай свой кофе…
Кто-то откинул дверь палатки, вошел низенький капитан в кирзовых сапогах, с пятнами глины на гимнастерке, положил на дощатый топчан пухлый вещмешок.
— Порядок… товарищ, — сказал он Коробову, улыбнувшись. — С тепленького фрица сняли…
Коробов бросил папиросу на вытоптанную траву, притушил ее сапогом.
— Минут через десять тронемся, товарищ капитан, — сказал он.
— Все готово, товарищ. Каску там мои ребята сполоснут, грязна больно, фриц-то барахтался, покуда его…
— Ага, спасибо…
Капитан вышел, старательно расправил за собой полотнище двери.
Коробов, покусав нижнюю губу, стал развязывать горловину вещмешка… Вытряхнул содержимое на топчан — мундир немецкого ефрейтора с продранным на левом локте рукавом, ремень с потрескавшейся коричневой кожей… Усмехнувшись, Коробов расстегнул пуговицы гимнастерки (на ней не было погон)…
Возле палатки — осторожные шаги.
— Товарищ, готовы? — сказал голос капитана.
— Да, да, сейчас.
Коробов надел мундир. Брезгливой дрожью ответило тело… Коробов опять усмехнулся. Подумал: «А вот этого Тимофеич не предусмотрел… черт, противно как надевать с мертвого. И почему я снял свою гимнастерку? Глупость, надо надеть мундир на нее, конечно, на гимнастерку… Ведь по легенде я удрал ночью из землянки, нельзя было даже взять пистолет, который вместе с ремнем лежал под соломенной подушкой… рядом спал командир батареи капитан Скрынько, на этой же подушке лежала его голова. Да, да, у нас была одна подушка на двоих, потому что капитан как раз перед сном обнаружил на своей подушке вошь и выбросил подушку… Хорошо придумал про вошь Тимофеевич, курицын сын. А я ведь… я сейчас растерялся… Зачем снял гимнастерку?.. Ну — спокойно. Спо-кой-но…»
Коробов сбросил мундир, привычно натянул гимнастерку — теперь не так противно было надевать мундир ефрейтора… Надо было выходить из палатки, но что-то еще хотелось сделать Коробову… Свернул ремень убитого немца, положил на вещмешок.
Обвел взглядом палатку, слабо освещенную немецкой свечкой-плошкой… Вчера здесь был и Тимофеевич. Он ждал сейчас Коробова там, на «передке», где минут пятьдесят назад разведчики дивизии выкрали из траншеи ефрейтора, мундир которого теперь был на Коробове.
— Ну, все, — сказал Коробов шепотом и откинул дверь палатки.
Было темно. В вершинах сосен полоскался ветер.
— Ничего не вижу, — сказал Коробов. — Минутку постою, товарищ капитан.
— Темнота сегодня, — сказал капитан. — Вот каску возьмите…