Девятого марта тридцать седьмого года… Давно все это было, давно… Сегодня у меня не девять батальонов… Все будет хорошо, должно быть хорошо!
Седьмая ударная будет на том берегу Одера, этого проклятого Одера…
Нет, совсем не напрасно мы шли тогда, в дождливый мартовский день, по земле Испании, нет, не напрасно…
Все будет хорошо.
ГВАРДИИ РЯДОВОЙ
Наградной лист оформить — для ротного гиблое дело…
Борзов (портянки сушил у печки) глаз прижмурил…
Венер — мужик боевой, отчаюга, да грамотешка слабовата…
В блиндаже — дыхнуть нечем, жарища, а у Венера все пуговицы на воротнике гимнастерки застегнуты, преет над теми листами.
Сперва над трофейной немецкой тетрадкой колдует: слово напишет — и чирк карандашом по нему, второе напишет — опять не соответствует…
Без дружка, парторга Ивана Ивановича, труба Венеру… Бывало, Ванька сядет, папироску в зубы, карандаш по бумаге так и летает… Потому — дар человеку… Вот уж из госпиталя Ванька вернется, тогда Венеру с наградными листами управиться, в батальон представить — проще репы…
Вроде накатал, мученик, а?..
— В душу Гитлера, — бормотал Горбатов. — Развели писанины — хуже конторы райпотребсоюза…
— На Малыгина подаешь, Кузьмич? — сказал сочувственно Борзов.
— На него… Пшенник еще, а ордена не дать — нельзя.
— Парнишка хороший, Венер Кузьмич. Не грохни он по тому «тигру» гранатой — от первого-то взвода ошметки б полетели, точно.
— Ну-к, послушай, Николаич, как тут чего…
— Да я в документациях…
— Ты в смысле, как точно я излагаюсь тут… Значит, так… Представление… В бою под нас. пунктом Егерсдорф в составе второй роты первого батальона, отражая контратаку семи танков и трех самоходок противника, гвардии рядовой Малыгин Федор Федорович, свято выполняя свой долг воина-освободителя, по личной инициативе выдвинулся на сто метров от первой траншеи, где мужественно встретил подходящий фашистский танк «тигр» ударом связки гранат и вывел его из строя…
— Ловко, Кузьмич!
— Ну… ловко. Кхм! Ведя огонь из автомата по вражеской пехоте, которая следовавши за танками, гвардии рядовой Малыгин заставил врага расстроить свой боевой порядок и поспешно отступить на исходный рубеж атаки… Ну, слопают в батальоне?
— Ничего, только… роту потерял ты, Венер Кузьмич…
— Чего?
— Выходит — Федька один все дело спроворил, а мы только глядели на те танки. Завернут в обрат твою писульку в батальоне, точно.
— В душу Гитлера… верно! Про роту… я того, упустил… Черт те дери, с этим писанием, будь оно проклято!
— К двенадцати в батальон велено доставить.
— Да помню, что к двенадцати. Ванюшку б Евсеева сюда…