Ротный Горбатов, когда начали говорить об Альке, предложил помянуть ладожцев, которые остались в тех проклятых Кислых Водах, и все замолчали. Николаич с закаменевшим лицом подошел к длинному дощатому ящику, достал фляжку, немецкую фляжку, обшитую серым сукном, и старшина Иван Иванович…
— Всеволод!
Марков, вздрогнув, оттолкнулся плечом от сарая, выпрямился, бросил папиросу.
К нему подходил командарм, и солдаты расступались.
— Ты что это пригорюнился? — Никишов улыбнулся.
— Я… никак нет.
— На собрание пойдешь? Или к Егору?.
— Разрешите с вами.
— Ну что ж, оставайся.
Старшина Иван Иванович вышел из ворот сарая, остановился в пяти шагах от командарма, с ухваткой служаки довоенной выучки поднес ладонь к виску.
— Товарищ командующий! Партийная организация второй стрелковой роты просит вас присутствовать на партийно-комсомольском собрании! Парторг роты гвардии старшина Евсеев!
— Благодарю, товарищ гвардии старшина.
Евсеев отступил на шаг, улыбнулся.
— Товарищи! Прошу… в зал заседаний!
Марков вошел в распахнутые ворота следом за Никишовым. В полумраке горели три фонаря «летучая мышь», расставленные на краю походного стола с железными ножками. Солдаты сидели на соломе, курили…
— Товарищ командующий, прошу вас сюда, пожалуйста, — сказал старшина Евсеев, что стоял сбоку стола, и подвинул складной стул.
Все засмеялись, когда Никишов, садясь на солому рядом с Борзовым, сказал:
— Не избран еще, парторг.
Евсеев, улыбнувшись, подвинул фонарь.
— Товарищи коммунисты и комсомольцы… Есть предложение начать работу нашего собрания.
— Начать! — закричало несколько голосов.
— Так. Настроение гвардейское. Есть предложение избрать в состав президиума трех человек. Другие пред…
— Голосуй!
— Из трех!
— Правильно!
Евсеев успел сказать только — «Прошу называть…» — и Борзов крикнул, хотя сидел у стола:
— Товарища Никишова-а!
И, сконфузясь, надвинул шапку до бровей.
— Товарища командующего!
— Евсеева! Евсеева!
— Шароварина!
— Горбатова-а!
— Малыгина!
— Никишова запиши!
Избрали Никишова, Евсеева и Шароварина.
— Товарищи! — сказал Евсеев, пошептавшись с командармом. — Товарищи! Повестка дня нашего собрания предлагается следующая…
— Знаем — задачи коммунистов в бою, — сказал кто-то из сидевших сзади, и солдаты негромко засмеялись, кто-то баском крикнул: «А ну, тихо, комсомол!»
— Нет, товарищ Малыгин, — сказал Евсеев, прищуриваясь. — Не угадал. Повестка дня — отношение Красной Армии к немецкому народу и задачи коммунистов. Будут другие предложения?
В сарае стало тихо.
— Немецкий народ… сволочи они все!.. — проговорил кто-то сзади Маркова.