Демона с его непокорной ношей потянуло в сторону собора, где в арке на выпуклости пресвитерия стояла огромная статуя Девы Марии. Библейские очи Девы зажглись багровым и гневным огнём. Двойная молния полыхнула в инфернальной тьме и хлестнула по демону, словно кнутом по бешеной собаке. В беззвучии зимних небес раздался треск и взвился вопль; запорхали тлеющие перья. Обожжённый демон метнулся куда-то назад и от боли разжал когти.
Старый рыцарь полетел сначала вверх, а потом вниз и плашмя упал на кровлю оборонной стены. Уже мёртвый, он съехал по скату и как тряпичная кукла свалился в снег перед усыпальницей магистров Тевтонского ордена.
Клиховский прекрасно знал историю Тринадцатилетней войны, когда прусские города во главе с Данцигом восстали против Тевтонского ордена. Знал, как табориты осадили замок Мальборка. Но дядя Леось, доктор Леон Козловский, рассказал совсем другой сюжет — о рыцаре Хубберте и армариусе Рето. Сюжет о шляхтиче Каетане, который сговорился с дьяволом и поднял из могилы суккуба. Здесь, в кафе под Журавом, Винцент впервые услышал о библейском мече. Отец не открыл тайну рода никому из трёх своих сыновей.
— Он просто не верил, — пояснил дядя Леось. — А тебе надо верить, Вицек.
С Теодором Клиховским, отцом Винцента, дядя Леось дружил с далёких двадцатых годов. Оба они, Леось и Теось, при Львовском университете занимались археологией энеолита. На раскопках древних поселений Покутья, сидя ночью у костра на берегу Черемоша, Теось рассказал другу предание о проклятии рода Клиховских. Рассказал как забаву, как шутку.
Мальчишек Теодора Леон водил на рыбалку и в кино. Отцовскую стезю выбрал только Вицек, младший сын. Его увлекла история Тевтонского ордена, и дядя Леось помог Вицеку получить место научного сотрудника при Высшей политехнической школе Данцига. В Политехнике Вольного города работали лучшие специалисты по изучению Ордена. Ректор Политехники прислушался к рекомендациям профессора Козловского — премьер-министра Польши.
Винцент полюбил этот город — то ли польский, то ли немецкий. Узкие улицы с цветными фасадами старинных домов: лепнина и завитушки барокко, окна в затейливых переплётах и фигурные фронтоны, скульптура и каменные крылечки. Острые шпили костёлов. Мрачные тевтонские башни. Кованые решётки с тритонами. Набережные каналов и Мотлавы, дребезжащие трамваи, кафетерии, модные пассажи, гудки пароходов и древний звон колоколов.
Здесь Винцент женился на Марии, своей студентке, — на Марутке, на Мышке, на Рысе. В тридцать седьмом у них родился Берчик, Альберт, через два года — Людвичек. Винцент не обращал внимания на шествия нацистов — коричневых штурмовиков и чёрных эсэсовцев, не придавал значения призывам гауляйтера Форстера: «В объятия рейха!», посмеивался над митингами на Майском лугу. Он исхитрился не заметить, как нацисты сожгли синагогу на Михаэлисвег, как покорно опустели витрины многих лавок и магазинчиков, перечёркнутые готическими надписями: «Еврейская свинья».