— Видя, что гражданин Работен уходит, — сказал он застенчиво, — я подумал, что господин кавалер Бералек захочет, может быть, проглотить кусочек перед сном, и осмелился принести ему эту скромную закуску.
— Но, милый Страус, этот ужин будет мне стоить страшно дорого?
— Совсем нет, господин кавалер, ужин включен в плату за комнату.
— А сколько стоит комната?
— Сколько угодно будет назначить господину кавалеру, — вкрадчиво ответил трепещущий содержатель гостиницы, думая в то же время: «Сделаем тигра ручным, иначе я расстрелян!»
— Пусть будет так, я согласен, — сказал Кожоль. — А ну-ка, Страус, я устал и хочу спать; желательно было бы убедиться, что в вашей гостинице спокойно.
Жаваль сделал головой отрицательной знак.
— Как? Нет!.. Ты смеешь говорить нет!
Трактирщик поспешил извиниться.
— Простите, господин кавалер, тысячу извинений, но у меня болят шейные нервы; поэтому часто кажется, что я говорю «нет», когда хочу сказать «да». О, да! В моей гостинице тихо, кроме вас нет никого… вы совершенно одни… все мои постояльцы уехали часа два тому назад.
— Вот как!
— Да, они объявили, что не хотят больше жить в шумном доме, в котором то и дело слышится во всех коридорах и на всех лестницах: «Да здравствует то или это!»
— Сожалеете ли вы, Страус, об отъезде этих фальшивых патриотов? — строго спросил Пьер, которого сильно забавлял страх трактирщика.
— А! Кавалер, мое величайшее счастье состоит в том, чтоб пожертвовать жизнь свою на услужение вам одному, — поспешил с ответом недоверчивый Жаваль.
Выпроводив своего хозяина, Кожоль поужинал с отличным аппетитом, потом лег спать. Перед самым сном молодой человек прошептал:
— В настоящую минуту Ивон танцует менуэт со своей незнакомкой.
Усталость нагнала на него продолжительный сон, и было уже очень поздно, когда он проснулся на другой день. Первой его заботой было поспешить в комнату друга.
Она была пуста и постель не смята. Ивон не возвращался.
При виде этого молодой человек побледнел.
— Вот, — сказал он грустно себе самому, — вот минута, мой бедный Собачий Нос, показать твой талант отыскивать след!
Было около половины десятого, когда кавалер Ивон Бералек приехал в Люксембург. Ночь, опустившаяся на землю, таяла в ярком блеске иллюминации приватного сада, где толпа искала прохлады, в которой ей отказывали залы нижнего этажа. Одни игроки в вист, кропс и фараон оставались в опустевших комнатах.
Да позволит нам читатель совершить маленькую прогулку в это любопытное прошлое, которое зовется эпохой Директории, и показать ему частичку общества, из которого вышла Империя.