— Господин аббат, на утро того дня, когда я буду назван министром полиции, приходите ко мне. Может быть, к тому времени я приищу вам особу, которая пожелает ради вашей пользы принять четыре миллиона, предлагаемые за ее услуги.
Жозеф Фуше получил министерский портфель 1 августа 1799 года. «Время терпит!» — повторял про себя Монтескью, вместо того чтобы тотчас отправиться на свидание, назначенное когда-то будущим полицейским временщиком. Он ловко пропускал дни и все откладывл торг, используя в этом случае тактику, принятую против нуждающихся купцов, чтобы выгоднее получить товар.
Наконец месяц спустя после вступления Фуше в должность роялист появился в министерстве.
Бывший член Конвента принял его холодно, с непроницаемым выражением на лице, ожидая первого слова аббата.
— Гражданин министр, я пришел закончить наш интересный разговор.
Фуше устремил глаза в пространство, как будто перебирая воспоминания.
— Разве вы забыли ночь в Фраскати? — продолжал Монтескью.
— Ах, да! — произнес Фуше. — Когда мы забавлялись — понятно, шутя — сочинением плана заговора, какой должен бы был составить враг Директории, чтоб свергнуть ее и самому занять ее место.
— Да, это так.
— Как, неужели вы еще думаете об этой шутке, аббат?
— Ну, да; она меня тем более позабавила, что мы зашли… немножко далеко. Мы даже замешали в нее имена людей, которых должен был принять в свою партию желавший сыграть сию шутку.
— В самом деле! Припомните-ка эти имена, пожалуйста, а то у меня такая скверная память, что я и забыл их.
— Мы предположили, что легко можно было бы купить Барраса, Сийэза и Роже Дюко, трех из пяти членов Директории.
— Вот и все? — спросил Фуше бесстрастно.
— Нет, нет, мы решили, что план неосуществим, если мы не найдем четвертой личности…
— Ах, да! Помню… необходимого человека… главную пружину.
— Именно!
Министр оставался по-прежнему равнодушен, как будто игра не касалась его.
— Ну, что ж! — сказал он. — Нашли вы этого человека, которому хотели отсчитать миллион?
— О, миллион! — произнес презрительно аббат. — Миллион — чистый пустяк. Вы, вероятно, не помните, с какой поспешностью я принял к сведению одно ваше очень справедливое замечание.
— Какое замечание? Право, мне так совестно злоупотреблять вашей снисходительностью, но я должен сознаться, что мне необходима посторонняя помощь, чтобы вспомнить. Какое замечание мог я вам сделать? — сказал бывший член Конвента, притворяясь беспамятным.
— Но, гражданин министр, вы мне дали понять, что невозможно угадать заранее условия для приобретения недостающего человека. «Потому что, — сказали вы, я вам приведу ваши собственные выражения, — потому что подобный человек, не имея сегодня места, будет стоить только миллион, но он же ценится гораздо выше, если завтра занимает важный пост, на котором он может быть в десять раз полезнее своим друзьям».