— Ну-ка, выкладывай, что там у вас стряслось!
— Ничего не стряслось,— попробовал было увильнуть Пузиков.— Просто насчет маевки совещались.
— Не ври, особенно так неумело! Насчет маевки мы,— она подчеркнула слово «мы»,— с Николаем Константиновичем все решили еще в субботу. Какие вести привез нарочный?
— Это страшный секрет, Риночка! Я дал слово никому не говорить,— признался Михаил Петрович.
— Никому постороннему, а жена в счет не идет. Я тоже могу дать слово, что никому не передам.
— Женские слезы — вода, женские слова — ветер! — отрезал Пузиков.
— Какой ты несносный, Михаил Петрович! Все шуточками, а дело, наверно, серьезное, и я могла бы помочь вам, посоветовать.
— Все уже обдумано и решено, милая!
— И наверно, какой-нибудь промах сделали. Ну, в чем же дело?
— Да нельзя же говорить женщинам, такова воля начальства.
— Затвердил одно — нельзя говорить! Неужели мобилизация? Опять война с Японией?
— Нет, война мужчин с женщинами на «Убогом»...
— С тобой сегодня разговаривать невозможно!
— И не разговаривай, мне же легче будет.
— Ну, голубчик, Миша, скажи мне! Я совсем изнервничалась в ожидании. Я сохраню секрет, как могила.
Но Миша только махнул рукой и забегал взад и вперед по комнате. Марина Львовна просила, умоляла, потом грозила всякими карами вплоть до отлучения от супружеского ложа, но Пузиков не сдался.
Убедившись, что ничто не помогает, Марина Львовна решила вооружиться терпением и прибегнуть к хитрости. Она сделала вид, что примирилась с отказом открыть ей тайну.
Всего легче отделался становой. Жены у него не было, и хозяйство вела вторая дочь Надежда, некрасивая, но веселая девушка. На ее вопрос отец ответил совершенно спокойно, что хозяин вскоре приедет на рудник и велел привести все в полный порядок. Становой не напускал на себя вида заговорщика, как остальные участники совещания, почему и не возбудил подозрений у дочери. Но когда Надя забежала после обеда к сестре и рассказала ей, что привез нарочный, жена штейгера высмеяла ее и назвала наивной дурочкой, которую легко обмануть. Подошла и Марина Львовна, и все трое решили, что во время маевки нужно действовать сообща и так или иначе заставить мужчин проговориться.
Местом маевки в этот раз был избран старый прииск «Миллионный», расположенный в соседней долине речки Хаверги в десяти верстах от «Убогого» рудника. Это место привлекало потому, что там сохранился еще хороший, приятный для прогулок лес, и, кроме того, тут можно было повеселиться на берегу старого разреза, превратившегося в большой проточный пруд.
Тотчас после полудня на конном дворе главного стана началась суета; конюхи подбирали сбрую, подвязывали колокольцы к дугам, мазали экипажи. Все средства передвижения, за исключением, конечно, таратаек, в которых возили руду, были мобилизованы, как равно и все лошади, способные бежать рысью.