Для дам приисковой аристократии — Лидии Николаевны, Марины Львовны, Анны Поликарповны и Надежды Поликарповны — запрягали тарантас, довольно расхлябанный, гремевший и звеневший на ухабах, но поместительный и мягкий на ходу. В тарантас впрягли лучшую тройку малорослых бурятских лошадок буланой масти; в их гривы и хвосты были вплетены разноцветные ленточки, а чолки приподняты между ушами султаном и также обвязаны лентой. В таком наряде маленькие, косматые и полудикие лошади имели препотешный вид. Но кучер, бурят с лепешкообразным лицом более чем смуглого цвета, был в восторге от своей тройки и грозился оставить все остальные экипажи «у чертовой матери».
Для остальной публики запрягали две трехшпанки — деревянные тележки на длинных дрогах, легкие и довольно мягкие, употреблявшиеся для разъездов служащих, и двухколесные сидейки, в которых можно было поместиться двоим, но без кучера, а ехать надо было, крепко уцепившись друг за друга и за поручни и тем не менее рискуя на хорошем ухабе при быстрой езде вылететь ракетой на дорогу. В трехшпанки запрягли по паре лошадей, а в сидейки — по одной. Наконец, простая четырехколесная тюменка дополняла обоз маевки; запряженная парой, она назначалась для прислуги и корзин с провизией.
Когда, после довольно долгой возни, пререканий и ругани конюхов из-за лошадей и сбруи, все было готово, обоз с гиком и звоном покатил полной рысью через площадь и по Конторской улице к дому управляющего, месту посадки. Быстро собрались, уложили корзины, ковры, матрацы и кошмы и начали рассаживаться. Тарантас с четырьмя дамами укатил первый; разукрашенная тройка подхватила с места в карьер, так что дамы зажмурили глаза и завизжали. Глядя, как он летел, качаясь и подпрыгивая на ухабах, можно было поверить, что кучер-бурят действительно оставит «у чертовой матери», но только не остальные экипажи, а свой собственный. Вслед за ним тронулись и остальные. Лес по долине Хамары огласился звоном и шумом вытянувшегося длинной лентой обоза.
Постепенно подъем становился круче, и экипажи поехали шагом. Публика стала перекликаться, подшучивать друг над другом, над повозками и лошадьми. На перевале в долину Хаверги остановились. Здесь был крутой, с резким поворотом спуск, так что приходилось надеть тормоза. Большая часть седоков предпочла спуститься пешком напрямик по лесу; при этом собирали цветы и бросали друг в друга мелкими шишками лиственниц.
Спустившись, быстро покатили дальше вниз по долине Хаверги или Каверзы, как ее прозвали золотоискатели за то, что из целого ряда приисков, работавшихся по этой долине, ни один не оправдал надежд и все были заброшены; золото попадалось только отдельными гнездами среди пустых пространств. Но встречавшиеся кое-где свежие ямы показывали, что хищники до сих пор посещают эту долину в надежде, что им «пофартит», то есть удастся напасть на богатое гнездо.