— Можете располагаться на другом ковре, господа мужчины. Угощение приготовлено, а от компании просим нас избавить. У вас свои секреты, а у нас свои.
Пузиков, любезник и ловелас, проводивший все свободное время возле какой-нибудь юбки, вознегодовал:
— Заговор дам, скажите пожалуйста! Они желают наказать нас за то, что мы не разбалтываем деловых секретов. Это, конечно, ваша идея, милейшая супруга?
С этими словами он попытался втиснуться между Лидией Николаевной и Надеждой Поликарповной, которые подняли крик.
— Не пускайте его! — командовала Марина Львовна. — Намажем лицо этому нахальному субъекту вареньем. Или лысину маслом, может быть, волосы начнут расти.
К лицу химика, зажатого между двумя девушками, потянулись ложки с вареньем и ножи с маслом. Он вертелся и мотал головой, выкрикивая:
— Что за странные шутки... я только что выкупался... испачкаете платье!
Но, получивши несколько сладких и липких мазков по щекам и лысине, Михаил Петрович убедился, что с ним не шутят, и, бесцеремонно оттолкнув державшие его ручки, вскочил с ковра. Отираясь платком, при общем хохоте дам, он сказал обиженно:
— А все-таки вы не узнаете нашего секрета и ночью не будете спать, сгорая от любопытства.
Мужчинам пришлось самим разливать чай, резать булки, накладывать себе варенье. Враждующие лагери перебрасывались остротами и добродушными шутками.
— Вы что же это, хотите провести настоящее отлучение от стола и постели? На сколько времени? — спрашивал Михаил Петрович.
— Пока вы не перестанете скрытничать! — хором ответили дамы.
— Это неслыханное давление на нашу совесть! — заявил Репиков.— Но вы им ничего не достигнете, мы будем непоколебимы, как скала, и неумолимы, как рок.
— А мы будем тверды, как сталь, и холодны, как лед! Посмотрим, кто дольше выдержит характер, — многозначительно ответила Марина Львовна.
После чая дамы отправились купаться, запретив мужчинам приближаться к пруду. Оставшиеся расположились вздремнуть на коврах, некоторые пошли в лес.
Пузиков, убедившись, что одни заснули, другие заняты, достал из сидейки, на которой приехал, фотографический аппарат и направился к пруду, с которого доносились уже плеск воды, веселый смех и женские взвизгиванья.
Бубнов сейчас же после чая взял под руку маркшейдера Кузьмина и предложил ему прогуляться вниз по долине. Он хотел иметь с ним разговор такого свойства, который требовал полной уверенности в отсутствии нескромных ушей. Когда они отошли около версты от старого стана, Василий Михайлович, взяв с маркшейдера честное слово в абсолютном молчании, рассказал ему о приезде экспертов и спросил, не согласится ли он взять на себя щекотливое дело — подзолотить забои, из которых эксперты будут брать пробы.