— Луидорах? Это что значит?.. Это нам ничего не объясняет!.. Они сговорились морочить нам головы! — послышались удивленные или негодующие голоса.
— Объясните, в чем дело, или мы не прекратим наложенного на вас отлучения! — твердо заявила Марина Львовна.
— Если мои слова для вас непонятны, я извиняюсь, но ничего больше сказать вам не могу, — рассмеялся Репиков.
— Садимся ужинать! — скомандовала Марина Львовна, поворачиваясь спиной к мужчинам.
Тогда Михаил Петрович заявил громко:
— Mesdames, я должен предупредить вас, что мне удалось сфотографировать вас всех во время купанья в разных позах...
— Какой нахал!.. Бесстыдник!.. Ну, он все врет по обыкновению! — раздались возгласы дам.
— Нет, это правда! И если вы не прекратите этого странного бойкота, я отпечатаю интересные снимки нимф и буду раздавать их по стану... А чтобы доказать вам, что я не вру, я расскажу одну сценку из тех, которые я сфотографировал. На лужайке на берегу пруда стояли вы, Марина Львовна, вы, Лидия Николаевна, и вы, Анна Поликарповна, обнявшись и, понятно, совершенно голенькие, — лицом к Надежде Поликарповне, которая, очевидно, играла роль Париса и должна была присудить одной из трех нагих богинь приз красоты.
Дамы переконфузились, покраснели, — такая сцена действительно происходила. Но смущение быстро уступило место негодованию.
— Отнимем у него аппарат! Разобьем его вдребезги! — закричали дамы, наступая на Пузикова, который, пряча свою камеру за спиной, ретировался со смехом в кружок мужчин. Хотя некоторым из них выходка химика не была приятна, но из чувства солидарности они не протестовали и укрыли Михаила Петровича, сомкнувшись в ряд.
Дамы очутились лицом к лицу с улыбавшимися или хохотавшими мужчинами, а через плечо низкорослого Кузьмина химик показывал своей супруге длинный нос. Начались переговоры.
— Я все равно дома найду кассеты и перебью все пластинки! — грозилась Марина Львовна.
— Так и найдете их, сударыня! Я домой их и не принесу, а спрячу в надежное место, — смеялся Пузиков.
— И все-таки вы соврали, потому что Парисом была не я, а Анюта! — объявила Надежда Поликарповна.
— Пластинка не соврет, на ней все три богини сняты рядом, и каждый узнает их, — возразил Михаил Петрович и запел фальшиво:
Три богини спорить стали
На заре в вечерний час.
Убедившись, что до химика им не добраться, дамы
отступили и стали совещаться вполголоса. Замужние стояли за продолжение бойкота, так как фотографирование их скрытых прелестей не очень смутило их, и они хотели настоять на своем. Но девушки просили прекратить бойкот, уверяя, что секрет гораздо легче будет выманить добром, что через день-другой кто-нибудь проговорится и что им стыдно будет смотреть в глаза мужчинам, если по рукам будут ходить снимки купальных сцен. Замужние, наконец, сжалились и уступили.