— Мы прекращаем бойкот, — заявила от имени всех Марина Львовна, — но при непременном условии, что Михаил Петрович сейчас же выдаст нам все снятые пластинки.
— Какая жалость, такие редкостные снимки! — скулил Пузиков.
— Ну, решайся скорее, нам хочется ужинать! — торопила его жена.
С видимой неохотой химик протянул Марине Львовне через плечо маркшейдера три кассеты, из которых молодая женщина на глазах у всех извлекла одну за другой шесть пластинок, бросила их на землю и раздавила каблуком на мелкие кусочки.
Всем было очень весело: пикантное приключение подняло настроение. Мужчины расспрашивали химика, что было снято на разбитых пластинках, а он рассказывал, фантазируя, о борьбе голых амазонок, беге их взапуски, катаньи на лодке нимф, одетых только в распущенные волосы, и т.п. Дамы краснели, смеялись, отрицали, хотя кое-что соответствовало истине.
Ужин прошел очень оживленно, и мужчины к концу его изрядно опьянели. Потом пили еще чай, пели хором песни под аккомпанемент балалайки урядника и гитары бухгалтера и, наконец, в сумерки стали собираться домой. Но несколько человек оставались на месте пикника для исполнения поручения, данного управляющим.
Долина Хаверги уже погрузилась в зеленый весенний сумрак, когда тарантас, трехшпанки и сидейки увезли большую часть веселой компании.
Дорога шла узким коридором между двумя стенами молодых деревьев, неподвижно стоявших в вечерней тишине и распространявших благоухание. Утомленные едой, напитками и воздухом, седоки примолкли. Крутой конец подъема пришлось пройти пешком, что было далеко не так приятно, как утром. Уставшие дамы повисли на руках мужчин и радовались в душе, что примирились с ними, так как иначе им пришлось бы взбираться на гору самим.
На перевале полюбовались картиной бесконечных волнистых грив, освещенных уже поднимавшейся почти полной луной. Широкие долины были еще погружены в темноту и местами подернуты легкой пеленой тумана. Но свежий ветерок, тянувший с далеких гольцов Яблонового хребта, покрытых снегом, заставил забраться в экипажи. Вниз покатили во всю прыть, хватаясь друг за друга на ухабах и камнях горной дороги.
Оставшаяся на «Миллионном» компания — химик, маркшейдер, бухгалтер, два десятника и урядник — развела большой костер и уселась возле него, сняв пиджаки и распустив животы. У каждого в руках была рюмка, а бутылка передавалась по кругу из рук в руки до тех пор, пока в ней оставалось вино. Затем она летела в огонь, где лопалась с треском под звуки известной песни, которую пели хором.
Отсутствие дам позволило развлекаться скабрезными анекдотами, рассказывать которые особенно умел и любил Михаил Петрович. С ним состязался Иван Миронович, специальностью которого являлись солдатские и казацкие похабные рассказы. Рассказчикам доставляло особенное удовольствие то обстоятельство, что в самых пикантных местах, когда слушатели разражались грубым смехом, скромный маркшейдер опускал глаза, краснел и смущенно улыбался, точно девушка.