— О, да! Принимая во внимание отдаленную местность и старую систему обработки руды, можно сказать, что фабрика организована недурно.
Марина Львовна бросила ему благодарный взгляд из-под полуопущенных век, обрамленных темными, длинными ресницами. Поймав этот взгляд, Борк продолжал:
— Вы, должно быть, очень любите своего супруга и гордитесь им как инженером?
Молодая женщина сразу сообразила, что от удачного ответа на деликатный вопрос зависит дальнейшее поведение главного эксперта. Она чувствовала, что уже произвела на Борка хорошее впечатление и что нужно поощрить его на более серьезный флирт.
— Видите ли, Яков Григорьевич, — ответила она с смущенной улыбкой, — мне неловко говорить это, но я лгать не умею. Я уважаю Михаила Петровича как хорошего человека и работника, но совсем не увлечена им как своим мужем. О хорошей же постановке дела на фабрике я слышала от управляющего; сама ничего не понимаю и поэтому и спросила ваше мнение как компетентного человека.
«Если он не совсем дурак, — подумала Марина Львовна, — он должен теперь понять, что за мной можно ухаживать».
Англичанин, конечно, был не совсем дурак и к тому же — любитель красивых женщин. Он сообразил, что в этой глуши скучно; работу можно будет скрасить флиртом с очаровательной дамой. Поэтому он сейчас же повел разговор на такую тему, где можно было касаться чувства, и стал расспрашивать Марину Львовну о ее жизни до замужества. На случай таких вопросов у Пузиковой была уже придумана история, несколько несогласная с прозой действительности, но зато возбуждавшая сочувствие в собеседнике.
Из котельной перешли в лабораторию, где производились пробы руды; здесь столы были заставлены стеклянными приборами, склянками с разными реактивами, а на стене красовалась большая таблица химической системы Менделеева, которую Пузиков изготовил специально ради гостей, чтобы произвести на них впечатление. Но Грошев и Фернер обратили внимание не на эту таблицу, а на то, что лабораторию трудно было изолировать от фабрики. Между тем экспертам необходимо было помещение совершенно обособленное, которое можно было бы запирать и окарауливать. Михаилу Петровичу, наоборот, обособленное помещение очень затруднило бы проведение некоторых задуманных им планов. Он горячо убеждал экспертов, что лаборатория великолепно расположена, что она в их полном распоряжении и что в другом помещении им будет несравненно хуже. Но его доводы не помогли, и Грошев заявил прямо, что если другое помещение не найдется, то они будут посылать контрольные пробы на Урал, что сильно затянет экспертизу.