— Наш штейгер действительно влюблен в рудник, — подтвердил Николай Константинович, улыбаясь. — Он проводит в нем больше времени, чем дома, и Анна Поликарповна даже ревнует его и жалуется мне.
Надышавшись свежего воздуха, казавшегося особенно сухим и горячим после сырости и холода подземного мира, посетители оглянулись. Оказалось, что они вылезли из маленькой будочки в промежутке между толстыми столбами; рядом с ней висел большой, грубый ящик с железными скрепами и крючьями, весь вымазанный черной глиной. Ящик почти касался крыши ларя, составлявшего устье того отделения шахты, по которому он двигался вверх и вниз. Толстый стальной канат, на котором висел ящик, был перекинут через блок, тянулся горизонтально к большому барабану, обвивался вокруг него несколько раз и возвращался к шахте, скрываясь в другом отверстии того же ларя. Барабан был надет на вертикальное бревно, а под ним шли в две стороны перекладины, к концам которых впрягалось по две лошади. Бегая по кругу, они вертели барабан и таким образом спускали и поднимали ящик по шахте.
Вокруг шахты, на пологом склоне горы, рос молодой лес из березы, осины и лиственницы, сильно разреженный порубками. В промежутках между деревьями зеленели высокие заросли иван-чая, уже покрытого ярко-розовыми султанами цветов, качавшимися при легких порывах ветра. Ниже шахты склон был изрыт шурфами, канавами, завален старыми отвалами, на которых также уже выросли березы и краснел иван-чай. Этот склон уходил далеко вниз ко дну долины, где серебрилась лента речки и вдали серели разрезы и отвалы какого-то старого прииска. За долиной поднимались одна за другой волнистые гряды гор с зеленеющими лесами. Под лучами яркого летнего солнца все жило и наслаждалось; звонко трещала кобылка в траве; в лесу перекликались птички, а над вершиной рудничной горы кружилась пара черных даурских галок, оглашая воздух своим резким криком.
— Не правда ли, какая красивая местность? — обратилась Марина Львовна к Борку, делая широкий жест рукой.
— Да, места здесь красивые, но очень пустынные, — ответил англичанин, — и долго жить здесь, должно быть, скучно, особенно зимой.
— Нет, зима здесь отличная, — вмешалась Лидия Николаевна. — Масса солнца, на припеке тепло, если нет ветра. Все горы покрыты неглубоким снегом, и оголенный лес стоит как очарованный. Все чисто, бело, и на душе легко и радостно.
— Словом, настоящая Аркадия, — засмеялся Грошев. — Почему же вы хотите продать рудник и расстаться с ней?
— Это не от нас зависит, — заметил Николай Константинович. — Мы бы с удовольствием не продавали дело и остались здесь. Но такова воля хозяина.