На дороге собеседники увидели впереди какую-то женщину, также, очевидно, гулявшую. Лидия Николаевна стала гадать, кто бы это мог быть.
— Не Марина ли Львовна? — предположил Борк.
— Едва ли! Она больше любит гулять по стану, наводить порядок на конном дворе, на фабрике, у амбаров, — иронизировала девушка. — Или же ездить верхом с кем-нибудь, если лошади не заняты.
Но когда гуляющие подошли ближе, оказалось, что это действительно Пузикова, одетая в простенькое темное платье. Лидия Николаевна удивилась, как это Марина Львовна решилась уйти одна так далеко от стана.
— А что? Денег и драгоценностей на мне нет, платье дешевое. Я бы, конечно, предпочитала гулять с кем-нибудь, — прибавила она, — но компаньона редко найдешь, один занят, другому лень.
— А вы не позволите ли мне иногда, когда я рано кончу работу, быть вашим спутником? — спросил англичанин. — Вот сегодня, если бы я знал, что вы хотите гулять, я бы не оторвал Лидию Николаевну от ее хозяйских забот.
— Я всегда к вашим услугам, Яков Григорьевич, — заявила Марина Львовна. — Мои хозяйственные заботы немногосложны, мне ведь не приходится кормить избалованных столичных гостей.
Борку оставалось только поблагодарить. На обратном пути Пузикова вывела своих спутников через лес прямо к главному заводу и показала здесь еще одну полузаросшую дорогу, шедшую по более густому лесу вдоль левого склона долины.
— Эта дорожка для любителей уединения, — сказала молодая женщина, многозначительно взглянув на Борка. — Она очень близка от стана, но совершенно не видна с него, и я часто гуляю здесь, когда мне хочется подышать свежим воздухом.
Лидия Николаевна удивлялась познаниям, которых она совсем не предполагала в жене химика. Она, конечно, не могла знать, что с местностью Пузикова так хорошо познакомилась только накануне, гуляя с дочерьми станового, выросшими на руднике и действительно отлично изучившими его окрестности.
За обедом на следующий день Фернер заявил обоим экспертам, что новая лаборатория уже почти готова. Николай Константинович немедленно сделал вывод, что теперь должно начаться взятие проб из разных забоев рудника. Поэтому управляющий после обеда улучил минуту, чтобы разослать записки. Маркшейдеру он писал:
«Действуйте сегодня же. Н. Р.».
Штейгеру:
«Распорядитесь прекратить на предстоящую ночь всякие работы в руднике. Н. Р.».