Борк быстро пожал руку Репикову и вышел, чтобы не дать озадаченному хозяину время оправиться и начать оправдываться и лгать. Сконфуженный Николай Константинович и его дочь вышли на крыльцо, где встретили прибежавшего из лаборатории Пузикова. Англичанин попрощался, и тройка покатила по стану и рабочей улице.
— Последний луидор уехал! — кричали ребятишки, собравшиеся в конце улицы и махавшие шапками и руками промчавшейся мимо них тройке. Борк выбросил в толпу горсть леденцов и, оглянувшись, видел начавшуюся свалку.
Потянулись кусты, перелески, старые разрезы и отвалы. Солнце ярко светило, пыль клубами неслась за экипажем, горы уже желтели высохшей травой и осенними оттенками березняков. Воздух был чист и прозрачен, и небо синело.
В трех верстах от стана впереди показалась женская фигура, которая при звуке колокольчиков остановилась, сошла с дороги и махнула платком. Поравнявшись с ней, экипаж остановился, Борк выскочил. Марина Львовна была в дорожном платье, голову повязала платочком, раскраснелась от прогулки. Они уселись, и тройка помчалась дальше.
Молодая женщина рассказала, что дома она заказала обед для мужа, велела прислуге передать ему, будто уехала с дочерьми станового в лес за малиной и вернется только к вечеру. На ее счастье, жена штейгера с сестрой действительно устроили поездку и приглашали ее. Мужу под подушку она положила письмо, которое он найдет, когда будет ложиться спать. В письме она сообщила ему о своем отъезде и просила выслать ей в Петербург паспорт.
Когда тройка умчалась, Репиков пригласил Михаила Петровича к себе и передал ему заключение экспертов о руднике и упрек в подсыпке золота.
— Помните, я говорил вам, Михаил Петрович, что таких вещей нельзя делать, что эксперты — люди опытные и провести их трудно, а скорее, можно попасться и испортить впечатление. Так оно и вышло! А вы ведь обещали устроить дело так чисто, что комар носа не подточит, помните?
— Так, так! — ответил Пузиков, удрученный известием о тщете всех усилий и хлопот. — Как же они заметили? Очевидно, плохо сделали, не нужно было поручать Кузьмину.
— Ну, придет приказ закрывать рудник, я его в первую голову к расчету.
— А вы думаете, Николай Константинович, что будет такой приказ, что не возьмут рудника в аренду для разведки, как рассказывал Борк?
— Это он нам в утешение говорил кислые слова, а отзыв даст отрицательный. Ну, поживем — увидим; думаю, к началу сентября от хозяина известие будет; ведь нужно знать, делать ли заготовки на зиму, нанимать ли годовых рабочих.
От управляющего Пузиков пошел к Бубнову, поведал ему о печальных результатах их стараний и жаловался на неумелость Кузьмина, испортившего все дело. Если бы он не торопился удрать из лаборатории, все было бы шито-крыто и пробы дали бы блестящий результат. Оба, раздраженные, пошли к маркшейдеру и пилили беднягу целый час, срывая на нем свое недовольство.