Когда утром я убирала постель Бренды и ее любовника, когда отворяла окна, чтобы выветрился их запах, мне казалось, будто я открыла в своем организме потребность в наслаждении, не имевшем ничего общего с первыми сексуальными опытами в шестнадцать лет, с робким, не приносящим удовлетворения сексом с будущим мужем, с супружескими привычками до и после рождения девочек. С момента встречи с Брендой и ее возлюбленным во мне зародились новые ожидания. Меня словно толкнули в грудь: я впервые почувствовала, что мне нужно что-то еще, но я стыдилась признаться себе в этом, мне казалось, что эти мысли безумны – в моей-то жизненной ситуации, да еще с учетом того, что женщина я мудрая и образованная!
Шли дни, недели, от влюбленной пары не осталось и следа. Но я не успокоилась, во мне разрастался клубок фантазий. Я ничего не говорила мужу, не нарушала наших сексуальных привычек, нисколько не изменился даже выработанный нами за годы эротический жаргон. Я училась, ходила за покупками, стояла в очереди, оплачивала счета – и вдруг меня охватывали желания, которые смущали и волновали. Мне становилось неловко, особенно если это случалось в тот момент, когда я занималась своими девочками. Я пела с ними песенки, читала им сказки, пока не заснут, помогала Марте, которая еще не умела есть сама, мыла их, одевала, чувствуя себя безнравственной, и не знала, что мне сделать, чтобы успокоиться.
Однажды утром мой профессор позвонил мне из университета и сказал, что его пригласили на международную конференцию по Форстеру[6]. Он посоветовал мне тоже поехать, потому что я имею отношение к этой теме и ему кажется, что это было бы полезно для моей работы. В этой самой работе я почти не продвинулась вперед, да и он не слишком старался вывести меня на верный путь. Я поблагодарила его, не сказав ни да, ни нет. Я сидела без гроша, мне нечего было надеть, у мужа был тяжелый период: навалилось много дел. Проведя несколько дней в раздраженном и подавленном настроении, я решила, что не поеду. Но профессор, похоже, рассердился. Сказал, что так я могу погубить себя; я разозлилась, потом телефонная связь ненадолго прервалась. Когда телефон снова ожил, профессор сообщил, что придумал, как сделать так, чтобы мне оплатили билеты и гостиницу.
Отступать было некуда. Я распланировала каждую минуту из тех четырех дней, что мне предстояло отсутствовать. Готовая еда, продукты в холодильнике, помощь подруг, которые с удовольствием присмотрят за чудаковатым ученым, грустная студентка, согласившаяся взять на себя заботу о девочках, если их отцу неожиданно придется отправиться на какое нибудь совещание или заседание. Я уехала, оставив все в идеальном порядке, разве что Марта была немного простужена.