– Я рядом с фонтаном. Тут прилавок со старыми вещами, я стою около него и никуда не отойду.
Я прижала ладонь к груди, пытаясь унять сердцебиение. Я перекладывала вещи и рассматривала их, но скорее механически, без всякого интереса. Наконец заметила в толпе Нину, она везла в коляске Элену. Изредка женщина придерживала рукой подаренную мужем широкополую шляпу, чтобы ее не унесло порывом ветра.
– Доброе утро, – поздоровалась я с девочкой, которая с безразличным видом держала во рту соску. – Температуры уже нет?
Нина ответила за нее:
– С ней все в порядке, но она никак не успокоится, хочет вернуть свою куклу.
Элена вынула изо рта соску и сообщила:
– Ей нужно пить лекарство.
– Нани больна?
– У нее в животе ребенок.
Я растерянно посмотрела на нее:
– И что же, ее ребенок болен?
Нина вмешалась с легким смущенным смешком:
– Это такая игра. Моя золовка принимает таблетки и делает вид, будто дает их и кукле.
– Так Нани тоже беременна?
Нина пояснила:
– Она решила, что и ее тетя и кукла обе ждут ребенка. Да, Элена?
Дунул ветер, у Нины слетела шляпа, и я подхватила ее. Волосы у Нины были подобраны кверху, и оттого ее лицо казалось еще красивее.
– Спасибо. Когда ветер, она всегда слетает.
– Погодите-ка, – сказала я.
Аккуратно надела ей шляпу и приколола к волосам с помощью длинной булавки с янтарной головкой.
– Ну вот, теперь она никуда не денется. Но будьте осторожны, дома продезинфицируйте булавку, а то вдруг девочка возьмет ее и поцарапается.
Я спросила у продавца, сколько стоит булавка. Нина хотела заплатить сама, но я не позволила:
– Это такая мелочь!
Мы перешли на “ты”, я сама ее об этом попросила, сначала она отказывалась, говорила, что ей неловко, потом уступила. Пожаловалась, что последние дни выдались очень трудными, дочка была просто невыносима.
– А ну-ка, малышка, отдай мне эту соску, – сказала она. – И не смотри так сердито на Леду.
Нина взволнованно заговорила о дочери. Сказала, что Элена, с тех пор как потеряла куклу, как будто деградировала – постоянно просится на руки или требует возить ее в коляске и в довершение всего опять сосет соску. Нина то и дело озиралась, как будто искала более укромное место, и в конце концов покатила коляску в сторону садов. Вздохнув с облегчением, сообщила, что и вправду очень устала, напирая на слово устала и давая понять, что имеет в виду не только физическую усталость. Потом неожиданно расхохоталась, но я поняла, что смеется она не от радости, что это нервный смех.
– Я знаю, что ты видела нас с Джино, но не думай обо мне плохо.
– Я не думаю плохо ни о чем и ни о ком.