В те три года, что я провела вдали от дочерей, я никогда не оставалась одна, со мной был Харди, влиятельный человек, который меня любил. Я ощущала поддержку тесного круга друзей и подруг, и даже когда они нападали на меня, я знала, что у нас одни и те же взгляды, что им понятны мои амбиции и мои горести. Когда тяжесть в животе стала невыносимой и я вернулась к Бьянке и Марте, кто-то из них молча ушел из моей жизни, какие-то двери навсегда закрылись передо мной, мой бывший муж решил, что теперь его очередь пуститься в бега, и уехал в Канаду, но никто не выгонял меня вон, как безнравственную особу. А у Нины, в отличие от меня, нет ни единого защитника: я-то позаботилась о защите еще до разрыва. А ведь мир с тех пор нисколько не исправился, мало того – к женщинам он стал относиться только хуже. За гораздо менее серьезный проступок, чем совершила я много лет назад, Нине перерезали бы горло: она сама мне так сказала.
Я взяла куклу и отнесла к себе в спальню. Развела в стороны ее руки и усадила, подложив под спину подушку, как это часто делают во многих домах на юге; сама легла рядом. Мне вспомнилась Бренда, молодая англичанка, в чьем обществе я провела всего несколько часов в Калабрии, и я вдруг поняла, что роль, которую мне пытается навязать Нина, – примерно та же, что и у Бренды. Она появилась на обочине шоссе близ Реджо-ди-Калабрия, и я приписала ей силу, какой хотела обладать сама. Вероятно, у нее этой силы вовсе и не было, но издали, почти между делом, она помогла мне, предоставив самой нести ответственность за свою жизнь. Я могла бы поступить так же. Я выключила свет.
Проснулась я поздно, позавтракала тем, что попалось под руку, на море ехать не захотела. Было воскресенье, а прошлое воскресенье оставило по себе самые неприятные воспоминания. Я устроилась на террасе со своими книгами и тетрадями.
Я была вполне довольна проделанной работой. Моя университетская карьера всегда складывалась непросто, но в последнее время (сама виновата: характер с возрастом ухудшился, я стала придирчивой, порой вспыльчивой) дела у меня еще больше осложнились, так что мне срочно нужно было всерьез взяться за работу. Проходил час за часом, я не отвлекалась. Занималась, пока не начало смеркаться, и мешали мне только влажная жара да несколько ос.
Когда около полуночи я смотрела фильм по телевизору, зазвонил мобильник. Я узнала номер Нины и ответила. Она скороговоркой спросила, можно ли прийти ко мне завтра утром, часов в десять. Я продиктовала ей адрес, выключила телевизор и легла спать.