Как только Баст затворил за собой дверь, лицо у него сделалось озабоченным. Он немного постоял наверху лестницы, пытаясь придумать, что можно сделать.
Трудно сказать, что именно так сильно тревожило Баста. Коут с виду особо не изменился. Разве что двигался он как-то медлительнее, и та малая искорка, что разгорелась было у него в глазах от сегодняшней суматохи, вновь потухла. На самом деле, это было почти незаметно. На самом деле, может, ничего и не было…
Коут сидел у камина и механически поглощал свой ужин, как будто просто запихивал в себя еду. Доев, он остался сидеть, глядя в пространство, не помня ни что он ел, ни каково оно было на вкус.
В камине треснуло полено. Коут моргнул и огляделся. Посмотрел на свои руки, одна в другой, лежащие на коленях. Немного погодя, поднял руки и растопырил пальцы, словно грея их у огня. Руки были изящные, с длинными тонкими пальцами. Он пристально глядел на них, как будто ждал, что они что-то сделают сами по себе. Потом опустил их на колени, обняв одной другую, и снова принялся смотреть в огонь. Он сидел и смотрел, равнодушно и неподвижно, пока пламя не прогорело дотла, оставив лишь серую золу да тускло тлеющие угли.
Когда он принялся раздеваться, огонь вдруг вспыхнул снова. Алое пламя высветило тонкие линии, которыми было исчерчено его тело, в основном спина и руки. Шрамы были гладкие и серебристые, они разбегались по коже, точно молнии, точно линии смутных воспоминаний. Вспышка пламени ненадолго озарила их все: старые раны и новые. Все шрамы были гладкими и серебристыми – кроме одного.
Пламя моргнуло и угасло. Сон встретил его, точно возлюбленная в пустой постели.
Путешественники уехали рано утром. Обслуживал их Баст – он объяснил, что колено у хозяина сильно распухло и спускаться по лестнице в такую рань он не расположен. Все его поняли – кроме белобрысого купеческого сына, который был слишком сонный и вообще ничего не понимал. Охранники переглянулись с улыбочкой и закатили глаза, а лудильщик произнес импровизированную проповедь об умеренности. Баст порекомендовал ряд средств от похмелья, одно противней другого.
Когда они уехали, Баст занялся работой по хозяйству. Работы было немного – постояльцев-то не было. Большую часть времени он потратил, изобретая разные способы себя развлечь.
Спустившись заполдень вниз, Коут обнаружил, что его ученик колет на стойке грецкие орехи тяжелой книгой в кожаном переплете.
– Доброе утро, Реши!
– Доброе утро, Баст, – отвечал Коут. – Что нового слышно?
– Забегал парнишка Оррисонов. Спрашивал, не нужна ли нам баранина.