В трактире множество угрюмых, перемазанных сажей людей собиралось, чтобы выпить и потолковать. Моего кисломордого приятеля нигде было не видать, но у стойки собралась группка горожан, которые что-то взбудораженно обсуждали.
Мэр с констеблем тоже были тут. Едва заметив меня, они утащили меня в отдельную комнату, потолковать.
Я держался сурово, поджав губы. После событий последних нескольких дней двум пузатым старикашкам было трудновато задавить меня авторитетом. Они это чувствовали, и им было не по себе. У меня болела голова, я был не в настроении объясняться и был вполне готов терпеть неловкое молчание. Из-за этого они говорили довольно много и, задавая свои собственные вопросы, рассказали мне почти все, что я хотел знать.
Город, к счастью, пострадал не сильно. Из-за того что был праздник урожая, пожар никого спящим не застал. Много было ушибов, спаленных волос и людей, которые надышались дымом, но, если не считать нескольких серьезных ожогов и того парня, которому перешибло руку падающим бревном, мне, похоже, досталось больше всех.
Они были абсолютно уверены, что дракк был демоном. Громадным черным демоном, изрыгавшим пламя и яд. Если кто в этом хоть чуть-чуть сомневался, после того как зверюгу пришибло собственным Тейловым железом, сомнений уже не осталось.
Все сходились также на том, что этот-то демон и был повинен в разорении хутора Маутенов. Логичный вывод, невзирая на то что он был абсолютно неверен. Пытаться убедить их в чем-либо другом было бы для меня пустой тратой времени.
Меня обнаружили без сознания на том железном колесе, что убило демона. Местный костоправ заштопал меня, как умел, и, не ведая о редкостной прочности моего черепа, выразил серьезные сомнения в том, что я вообще когда-нибудь очнусь.
Поначалу все сходились на том, что я попросту неудачливый зевака или что я каким-то образом отодрал колесо от церкви. Однако мое чудесное исцеление вкупе с тем фактом, что я прожег дыру в стойке, наконец-то заставили людей обратить внимание на то, о чем целый день твердили один парнишка и какая-то престарелая вдова: что когда старый дуб полыхнул, точно факел, они увидели человека, стоящего на крыше церкви. Пламя озаряло его снизу. И руки у него были воздеты, словно в молитве…
Когда мэру с констеблем в конце концов стало нечего говорить, чтобы заполнить тишину, они остались сидеть, тревожно поглядывая то на меня, то друг на друга.
Мне пришло в голову, что они видят перед собой отнюдь не оборванного юнца без пенни в кармане. Они-то видели раненого таинственного незнакомца, который убил демона. Я не видел причин их разубеждать. Более того, сейчас было самое время хоть отчасти воспользоваться плодами этой истории. Если они считают меня кем-то вроде героя либо святого, это удобный рычаг для давления.