Она так крепко сжала диск, что костяшки побелели.
Конечно, она его потеряет. Не так скоро, может быть, через год, или через два, или через десять. Такова уж человеческая натура. И, когда это произойдет, ей будет еще хуже, чем теперь.
– В этом нет нужды! – поспешно сказал я. – Вот как он действует.
Я взял ее за руку, сжимавшую металлический кружок, и накрыл ее своей.
– Закрой глаза.
Нина зажмурилась, и я медленно прочитал наизусть первые десять строчек «Ви валора сартане». Не самый подходящий текст, но на тот момент мне больше ничего в голову не пришло. Язык темья звучит весьма впечатляюще, особенно если у вас хороший драматический баритон, как у меня.
Я умолк. Она открыла глаза. Они были полны не слез, а восхищения.
– Все, теперь он настроен на тебя, – сказал я. – И, независимо от обстоятельств, где бы он ни находился, он тебя защитит и сбережет. Ты можешь даже сломать и переплавить его, оберег все равно будет действовать.
Она обвила руками мою шею и чмокнула меня в щеку. А потом вдруг отстранилась и покраснела. Она уже не выглядела бледной и пришибленной, глаза у нее заблестели. Раньше я этого не замечал, а ведь она, оказывается, была красивая.
Вскоре после этого девочка ушла, а я некоторое время сидел на кровати и размышлял.
За последний месяц я вынес женщину из пылающего ада. Призвал на убийц огонь и молнию и благополучно спасся. И даже убил существо, которое можно было назвать драконом либо демоном, в зависимости от точки зрения.
Но тут, в этой комнате, я впервые по-настоящему почувствовал себя героем. Если вас интересует, почему я стал таким человеком, каким я сделался в конце концов, если вы ищете, с чего все началось, то именно с этого.
В тот вечер я собрал вещи и спустился в общий зал. Горожане глазели на меня и возбужденно перешептывались. По пути к стойке я уловил несколько реплик и осознал, что накануне большинство из них видели меня перебинтованным, и под бинтами, очевидно, скрывались ужасные раны. А сегодня бинты куда-то делись, и они видели лишь мелкие ушибы. Снова чудо! Мне стоило немалого труда сдержать улыбку.
Угрюмый трактирщик сказал мне, что он даже и не думал брать с меня денег, поскольку весь город мне обязан, и так далее. Я настаивал. Нет-нет. Ну что вы. Он и слышать ничего не хочет. Наоборот, если он может еще чем-нибудь услужить, чтобы выразить свою благодарность…
Я напустил на себя задумчивый вид. Ну, вот теперь, когда он об этом упомянул, сказал я, если у него, часом, отыщется еще одна бутылочка того чудесного земляничного винца…