– Шесть ударов кнутом и исключение, – тяжко обронил ректор.
«Исключение, – тупо подумал я, как будто никогда прежде этого слова не слышал. – «Исключить» – «изъять, исторгнуть». Я буквально ощущал, как Амброз исходит самодовольством. На секунду я испугался, что меня сейчас стошнит, – прямо тут, при всех.
– Кто из магистров против данного решения? – задал ректор традиционный вопрос. Я смотрел в пол.
– Я! – этот звучный голос мог принадлежать только Элодину.
– Кто за то, чтобы отменить исключение?
Я снова поднял голову, как раз вовремя, чтобы увидеть руку Элодина. Элксы Дала. Килвин, Лоррен, ректор… Руки подняли все, кроме Хемме. Я едва не расхохотался в голос от изумления, не веря своим глазам. Элодин снова улыбнулся мне своей мальчишеской улыбкой.
– Исключение отменяется, – твердо заявил ректор, и я почувствовал, как самодовольство стоящего рядом Амброза фукнуло и угасло. – Есть ли еще вопросы, требующие рассмотрения?
Я уловил в голосе ректора странную нотку. Он чего-то ждал.
Раздался голос Элодина:
– Предлагаю возвести Квоута в ранг ре-лара.
– Кто «за»?
Руки подняли все как один – кроме Хемме.
– Квоут возводится в ранг ре-лара по поручительству Элодина пятого числа месяца облога. Собрание распущено!
Он встал из-за стола и направился к двери.
– Как?! – взвыл Амброз, озираясь по сторонам, словно не мог решить, к кому обращаться. Наконец он затрусил следом за Хемме, который торопливо вышел сразу после ректора и большинства других магистров. Я обратил внимание, что хромает Амброз куда меньше, чем до суда.
Я, очумевший, тупо стоял на месте, пока ко мне не подошел Элодин. Он пожал мою безвольно висящую руку.
– Что, растерялся? – спросил он. – Пошли, пройдемся, я все объясню.
Яркое послеполуденное солнце ударило в глаза после тенистой прохлады «Пустот». Элодин неуклюже стянул через голову свою магистерскую мантию. Под мантией на нем была простая белая рубашка и довольно непристойного вида портки, подпоясанные растрепанной веревкой. Я только теперь обнаружил, что он босиком. Его ступни были такими же загорелыми, как его руки и лицо.
– Ты знаешь, что значит «ре-лар»? – непринужденно спросил он.
– Это переводится «говорящий», – ответил я.
– Ну а значит-то оно что, знаешь? – снова спросил он.
– На самом деле нет, – сознался я.
Элодин перевел дыхание.
– Когда-то, давным-давно, жил да был один университет. Построили его на мертвых руинах более древнего университета. Университет был невелик, всего-то человек пятьдесят или около того. Но это был лучший университет на много миль вокруг, и потому люди приходили туда, учились и уходили. Там была небольшая группа людей. Людей, чьи познания выходили за пределы математики, грамматики и риторики.