Мать присела на корточки перед костром, грея руки:
– Разница в том… сходи, принеси треногу, а? – Она легонько ткнула меня, и я полез в фургон за треногой, а она продолжала: – Разница в том, чтобы сказать что-то человеку в лицо и сказать то же самое у него за спиной. Первое может быть грубостью, но второе называется «сплетни».
Я вернулся с треногой и помог матери поставить ее над огнем.
– А потом, леди Периаль – всего лишь персонаж. А леди Лэклесс – вполне реальный человек, который может и обидеться.
Она взглянула на меня.
– Ну я же не знал! – виновато ответил я.
Должно быть, я состроил достаточно жалостную мину, потому что мать обняла меня, поцеловала и сказала:
– Плакать тут не о чем, радость моя. Просто не забывай: всегда надо думать, что делаешь.
Она провела ладонью по моей макушке и улыбнулась, как солнышко.
– Думаю, ты вполне можешь искупить свою вину и перед леди Лэклесс, и передо мной, если поищешь сладкой крапивки для супа.
Я был рад любому предлогу избавиться от взбучки и немного поиграть в зарослях у дороги. Так что не успела она это сказать, как я убежал.
Помимо всего прочего, следует пояснить, что с Беном я занимался в основном в свое свободное время. А так у меня были свои обязанности в труппе. При необходимости я играл юного пажа. Помогал рисовать декорации и шить костюмы. По вечерам чистил лошадей и гремел за сценой листом железа, когда требовалось изобразить гром.
Однако я вовсе не жалел о том, что лишился свободного времени. Безграничная детская энергия и неутолимая жажда знаний сделали тот год одним из счастливейших в моей жизни.
Глава 12
Собирание головоломки
Ближе к концу лета я нечаянно подслушал разговор, который исторг меня из состояния блаженного неведения, в коем я пребывал. Будучи детьми, мы редко думаем о будущем. Благодаря этому мы можем веселиться, как мало кто из взрослых может. В тот день, когда мы начинаем тревожиться о будущем, детство остается позади.
Был вечер, труппа расположилась на ночлег у дороги. Абенти дал мне новое задание по симпатии: «принцип изменяемой теплоты, переводимой в непрерывное движение», или что-то еще столь же напыщенное.
Задание было непростое, однако оно легло на место, как деталь головоломки. На все про все мне потребовалось примерно пятнадцать минут. А судя по тону Абенти, он рассчитывал минимум часа на три-четыре.
Поэтому я отправился его разыскивать. Отчасти затем, чтобы получить новое задание, отчасти потому, что мне хотелось похвастаться – так, чуть-чуть.
Его следы вели к фургону моих родителей. Я услышал их разговор задолго до того, как увидел. Их голоса звучали как невнятное бормотание, далекая песня, на которую походит разговор, когда расслышать его невозможно. Но, подойдя ближе, я отчетливо услышал одно слово – «чандрианы».